Венеция. История от основания города до падения республики

Для Венеции это решение было немаловажным, поскольку оно создало прецедент, который хорошо согласовался с ее коллективистской философией и на который республика в дальнейшем неизменно опиралась во всех сложных ситуациях, касавшихся папской власти. Иными словами, Венеция признала верховенство Вселенского собора над любым отдельно взятым папой. Что до Григория XII, то предательство с той стороны, с которой он больше всего рассчитывал получить поддержку, быть может, и ранило его до глубины души, но не заставило опустить руки. У него тоже были свои принципы, а с возрастом его врожденное упрямство только усилилось. К тому же у него все еще оставалось несколько могущественных сторонников, в том числе Рупрехт III Пфальцский, в 1400 г. избранный королем Германии[204], и Карло Малатеста, правитель Римини. Бенедикт тоже не отступал и, казалось, лишь преисполнился новых сил перед лицом невзгод. Вскоре стало очевидно, что Пизанский совет не только не исцелил церковь, но и навязал христианскому миру трех пап вместо двух. Но кардиналов это не обескуражило, и, когда Александр V – единственный из конкурентов, которому, по всей видимости, не хватило сил на борьбу, – внезапно скончался в мае 1410 г., на его место без промедления выбрали нового папу.

В те времена многие были убеждены, что Бальтазар Косса, присоединившийся к бесконечной череде пап под именем Иоанна XXIII[205], отравил своего предшественника. Так это или нет, трудно сказать, но достоверно известно, что в молодости он был пиратом – и, по существу, остался им до конца своих дней. Способный, энергичный и абсолютно беспринципный, своим стремительным взлетом на вершину церковной иерархии Косса был обязан врожденному таланту к интригам и вымогательству; в духовном и нравственном отношении он низвел папскую власть до такого уровня разложения, какого церковь не помнила со времен «порнократии», царившей в X в. Хронист той эпохи Теодорик Нимский с ужасом и отвращением пересказывает слухи, ходившие в Болонье (где Косса был папским наместником): утверждали, что за первый год своего понтификата Иоанн XXIII обесчестил не менее двухсот замужних женщин, вдов и девственниц, не говоря уже о каком-то умопомрачительном количестве монахинь. Записей о его успехах на этом поприще за следующие три года, к сожалению, не сохранилось; но, надо полагать, он так и не снизил планку, потому что 29 мая 1415 г. очередной Вселенский собор, прошедший на сей раз в Констанце, низложил его и – памятуя об ошибке, допущенной в Пизе, – заставил собственноручно утвердить приговор. Гиббон подводит такой итог: «Самые скандальные из возведенных против него обвинений были устранены: наместник Христа был обвинен только в морских разбоях, в убийствах, в изнасиловании женщин, в мужеложстве и в кровосмесительных любовных связях, а после того, как он подчинился поставленному над ним обвинительному приговору, он поплатился тюремным заключением за то, что опрометчиво вверил свою личную безопасность находившемуся на той стороне Альп вольному городу»[206].

После этого, в начале июля, Григория XII наконец уговорили с честью отречься от сана, пообещав, что за ним сохранится второй – непосредственно после нового папы – чин в иерархии. Даровать такую привилегию было тем легче, что Григорий уже приблизился к девяностолетнему рубежу, а на вид ему можно было дать и все сто. Справедливо полагали, что долго он не протянет. И действительно, через два года Григорий скончался, а Бенедикт к тому времени тоже отказался от борьбы. В 1417 г., с избранием нового легитимного папы Мартина V, Великий западный раскол (схизма) фактически завершился.

Понтификат первого венецианского папы оказался трудным, несчастливым, а временами и унизительным. Будь Григорий XII моложе и сильнее и не будь он обременен бесчестной и алчной родней, беззастенчиво манипулировавшей им в личных целях, его надежды на быстрое преодоление раскола вполне могли исполниться. Но этого не случилось, и Григорий XII умер неудачником. Все же ему удалось сохранять достоинство до конца своих дней; единственный его, по мнению многих, позорный поступок к тому времени уже был признан всего лишь тактическим маневром, и в итоге, как показывают условия его отречения, этот папа сохранил уважение кардиналов и не дискредитировал себя в глазах общества, хотя и лишился сана.