Венеция. История от основания города до падения республики

В то же время отправили очередных послов к Максимилиану I, снова указав ему на непомерные амбиции французов и предложив те же 200 тысяч флоринов (или, если он пожелает, по 50 тысяч в год на протяжении десяти лет), если император согласится взять на себя роль «отца и защитника» республики. Вдобавок ему пообещали вернуть все территории, столь неожиданно отнятые годом ранее. Но император опять не ответил. К началу июня его уполномоченные представители уже трудились не покладая рук, принимая под власть империи капитулировавшие один за другим города: Верону, Виченцу и Падую, Роверето, Риву и Читтаделлу, пока наконец венецианцев не оттеснили до самой Местры. Вся Ломбардия и Венето были потеряны. Апулийские порты между тем вернулись к королю Неаполя; герцог Феррарский захватил Ровиго, Эсте, Монселиче и Полезино – весь регион от реки По до нижнего течения Адидже, на который издавна притязало его герцогство; маркиз Мантуанский завладел Асолой и Лунато, а 28 мая полномочный легат Юлия II наконец присоединил к Папской области те злополучные земли Романьи, из-за которых развернулась вся эта череда трагических событий, в том числе Римини, Фаэнцу, Червию и Равенну. Вопреки прямым обещаниям неприкосновенности, зафиксированным в договоре, всех венецианских чиновников в этих городах бросили за решетку.

Кое-где ситуация оставалась не столь безнадежной. Тревизо отважно бросил вызов представителю императора (сопровождавший того отряд годился разве что для исполнения церемониальных обязанностей) и на следующий день, 10 июня, над городом взвилось знамя святого Марка. Население Фриули тоже в основном продолжало стойко сопротивляться, а жители Удине даже обратились к республике с просьбой прислать отряд страдиотов на случай, если возникнет нужда в обороне. Венеция отблагодарила города, которые оставались на ее стороне, предоставив им привилегии и налоговые льготы, но верность этих немногочисленных союзников служила лишь слабым утешением по сравнению со всем, что она потеряла.

31 Капитуляция и освобождение (1509 –1510)

Рекомендуем вам быть в хороших отношениях с понтификами… тогда у вас все будет хорошо и не будет недостатка в протекциях.

Юлий II венецианскому послу (отчет Доменико Тревизано, Санудо Х, 78)

Потери Венеции были поистине огромны; но шли недели, люди приходили в себя от первоначального потрясения, вызванного битвой при Аньяделло и ее последствиями, и вскоре уже спрашивали себя, не была ли их первая реакция несколько чрезмерной. В том, что касается их миланских владений, у них не было иного выбора, кроме как уступить все, что от них потребовали, поскольку победоносная армия Людовика XII все еще была в походе; однако по отношению к империи можно было занять более твердую и выгодную позицию. Венецианцы внезапно осознали, что Максимилиан I ничего не добился для лиги после того, как одолжил ей свое имя. Он пока не отправил против них войско и открыто объявил им войну лишь 29 мая, через две недели после их поражения. Его имперских уполномоченных, как это продемонстрировали жители Тревизо и Фриули, можно безнаказанно игнорировать. Известно было также, что он очень стеснен в средствах. Правильно ли они поступили, так легко покинув свои города? Они сделали это, так как знали, что не смогут их защитить; но может быть, эта защита в конце концов и не понадобилась бы? Они посчитали, что эти города стали ценой, которую пришлось заплатить за сохранение независимого государства, – точно так же капитан корабля сбрасывает груз, чтобы спасти судно (это сравнение неоднократно возникало во время обсуждений в сенате и Совете десяти). Теперь они не были в этом уверены. Участники лиги казались столь же непримиримыми в своем враждебном отношении к республике. Если в будущем они вдруг решат уничтожить ее полностью, то Падуя и окружающие ее города окажутся жизненно важны для защиты лагуны. К тому же многие из этих городов были вполне довольны жизнью под властью венецианцев и уже через несколько дней после передачи власти начали негодовать по поводу более тяжелой и гораздо менее благожелательной руки своих новых имперских хозяев.