Венеция. История от основания города до падения республики

Два года спустя, в 1537 г., этот момент настал. В промежутке произошло много событий: в октябре 1535 г. Франческо II Сфорца умер, не оставив потомства, и король Франции немедленно заявил претензии на Миланское герцогство от имени своего сына Генриха Орлеанского; брат императора Фердинанд, римский король, сделал то же самое от имени одного из собственных отпрысков, и к следующему лету два давних врага вновь вступили в войну. Армия под личным командованием императора пересекла французскую границу и проникла далеко в Прованс, осадив Арль и Марсель и разорив все земли по пути; это опустошение могло сравниться лишь с тем, которое оставляли за собой отступавшие французы. Однако затем события приняли иной оборот. В рядах императорской армии случилась вспышка дизентерии, продолжавшаяся до тех пор, пока больше половины солдат не умерли или не оказались недееспособными. Оставшееся войско, которое постоянно донимала французская кавалерия, по мере сил медленно отступало, и к концу сентября, всего через два месяца после начала, первая фаза войны окончилась громкой победой Франции.

Венеция сделала все возможное в качестве посредницы, а когда ее усилия не увенчались успехом, не стала принимать участия в столкновениях; однако следующим шагом Франциска стала попытка непременно втянуть ее в войну. Он тайно договорился с Сулейманом, что французы развернут новую кампанию против империи во Фландрии, оттянув большую часть императорских войск, а османская армия одновременно проникнет дальше на территорию Венгрии; при этом французский и турецкий флот под командованием Барбароссы сообща выступят против Неаполитанского королевства. Для венецианцев перспектива войны у входа в Адриатику была достаточно неприятной, но их еще больше напугало прибытие посла от султана, который предложил республике поддержать этот новый союз.

Сулейман хорошо рассчитал свое предложение: если Венеция его примет, он заручится ее помощью и займет несокрушимую позицию в Центральном Средиземноморье, откуда впоследствии сможет поставить ее на колени; если же она откажется, это даст ему удобный предлог, чтобы немедленно выступить против нее. С учетом всех обстоятельств, согласие Венеции, должно быть, казалось ему более вероятным, но после драматичных доказательств раскола христианского мира она могла принять любое решение. В любом случае султан вряд ли проиграл бы.

Дож Гритти и его советники оказались в весьма затруднительном положении. Вновь связываться с империей было, разумеется, немыслимо, но отказать султану означало навлечь на себя месть, для которой у Сулеймана сейчас было особенно выгодное положение и о которой венецианцы предпочитали не думать. В соответствии с этим они отправили султану максимально вежливый, но неопределенный ответ; тем временем генерал-капитан Джироламо Пезаро получил срочные указания избегать любых встреч с французскими или иными иностранными кораблями, в особенности с турецкими – разве что безопасность самой Адриатики окажется под угрозой.

Ждать ответа султана пришлось недолго. Первыми пострадали венецианские купцы в Сирии, которых он обложил новым десятипроцентным налогом на все товары. Затем настала очередь венецианских кораблей в море, на которые систематически нападали все турецкие суда, которые им случалось встретить. Некоторые неизбежно оказывали сопротивление, так что вскоре султан заявил, что на него совершили неоправданное нападение, и объявил войну. Вскоре после этого, к концу августа 1537 г., османский флот появился у берегов Корфу. Настала очередь Венеции просить о помощи. Остров был венецианской колонией с 1386 г. и служил ей главной морской и торговой базой в Южной Адриатике, особенно после потери портов-близнецов Метони и Корони в 1499 г. Учитывая близость Корфу к Неаполитанскому королевству, его стратегическая ценность была так же велика для Испании и империи. Однако просьба о помощи, с которой Венеция обратилась к этим государствам, осталась без ответа; более того, курсировавший неподалеку имперский флот под командованием адмирала-кондотьера Андреа Дориа отплыл в Геную. Никто не поверил отговоркам Дориа, что он не может вступать в бой без указаний от императора: венецианцы отлично знали, что генуэзец Дориа всегда их ненавидел и никогда не предложил бы им помощь, если этого можно избежать. Они остались один на один с врагом.