Венеция. История от основания города до падения республики

Величайший триумф разведки случился 18 мая 1618 г. Народу в Венеции было больше обычного – не только потому, что за четыре дня до этого отмечался один из крупнейших в республике ежегодных праздников (Обручение с морем, проводившееся в день Вознесения), но и потому, что 17 мая, после безвременной смерти Николо Дона, избрали нового дожа Антонио Приули, который должен был вскоре прибыть из Далмации, куда ранее отбыл с поручением урегулировать дела на границе с Австрией. Приули был богат и имел репутацию щедрого человека, поэтому от его появления на площади Сан-Марко ожидалось многое[328]. Однако 18-го числа в Венеции формально все еще не было дожа. Тем утром ранние прохожие были поражены зрелищем двух тел, каждое из которых было подвешено за ногу на виселице, наспех сооруженной меж двух колонн. Несмотря на то что в этом месте в прошлые века традиционно устраивались казни, в последние годы Совет десяти привык исполнять свои обязанности неприятного толка втайне. Такое отступление от обычной практики могло означать лишь одно: совет желал выказать таким образом публичное предупреждение. Шли дни, на том же месте появился еще один труп, однако не последовало никакого заявления или прокламации, в которой назывались бы имена этих несчастных или объяснялась причина их казни. Это неизбежно привело к распространению слухов; слухи эти подтверждались тем, что bravi массово покидали город; столь же неизбежно в этих слухах высказывались предположения о том, что раскрыт крупный заговор против республики, зачинщиком которого могла быть только Испания. Народ устроил враждебные манифестации у испанского посольства, и дело дошло до того, что посол маркиз Бедмар был вынужден просить власти предоставить ему официальную охрану. «Имя испанского короля, – писал он в отчете своему правительству, – и название испанского государства считаются в Венеции двумя самыми отвратительными словами. В народе само слово “испанский” считается оскорблением… Кажется, они жаждут нашей крови. Все это вина их правителей, которые всегда учили их нас ненавидеть».

Строго говоря, это не было правдой. В течение многих лет испанское посольство в Венеции было самым оживленным центром интриг во всей Венеции, а его подвалы, приемные и коридоры кишели зловещими фигурами в широкополых шляпах, собиравшимися в группы и перешептывавшимися в ожидании аудиенции у посла. Когда в октябре Совет десяти в своем полном отчете сообщил сенату детали произошедшего, маркиз Бедмар был назван, как все и ожидали, одной из ключевых фигур события, которое вошло в историю как заговор Бедмара.

То, что этот заговор косвенным образом предоставил Томасу Оттвею сюжет для его лучшей и самой известной пьесы «Спасенная Венеция»[329], совершенно оправданно. Хотя подлинная история не закончилась трагически (за исключением тех, кто получил по заслугам), и хотя в ней, к сожалению, было маловато секса (который Оттвей добавил, воспользовавшись собственным воображением), в ней присутствовали все компоненты мелодрамы XVII в. Вот главный злодей дон Педро, герцог Осуна, испанский вице-король Неаполя, полный решимости уничтожить власть Венеции на Средиземноморье, а также предать собственную страну, приняв корону независимого Неаполитанского королевства. Вот маркиз Бедмар, испанский посол, в обществе производящий впечатление образованного и обаятельного человека, а в реальности «одна из самых могущественных и опасных личностей, когда-либо рожденных в Испании»; его переполняет непримиримая враждебность по отношению к Венеции и ее жителям, и он полностью одобряет первую из целей Осуны, хоть и не подозревает о второй. Вот Гаспаро Спинелли, венецианский резидент в Неаполе, – верный слуга республики, однако наивный, доверчивый и не слишком сообразительный, не чета дьявольской хитрости тех, кто замышляет ниспровержение Венеции. А вот два главных орудия заговорщиков – неразлучная пара, которая исполняет приказы и берет за это плату: Жак Пьерр, нормандский авантюрист и корсар, почти безграмотный, но один из самых выдающихся мореплавателей своего времени, и его полная противоположность Николя Реньё – образованный, внушающий доверие, но столь же беспринципный, сладкозвучно говорящий по-итальянски обладатель изящного почерка. И наконец, герой – Бальтазар Жювен, молодой француз, племянник маршала Ледигьера, приехавший в Венецию, чтобы поступить на службу.