Венеция. История от основания города до падения республики

После возобновления нормальных отношений с Римом Сарпи не сразу покинул свой пост. Для него еще оставалась работа, и он продолжал ежедневно ходить пешком от монастыря сервитов до Дворца дожей, отмахиваясь от предположений о том, что его жизнь в опасности. Возвращаясь в монастырь ближе к вечеру 25 октября 1607 г., он спускался по ступеням моста Санта-Фоска, когда на него набросились трое убийц. Они нанесли ему три удара стилетом – два в шею и один в голову; кинжал вошел в правое ухо и застрял глубоко в скуловой кости. Каким-то чудом Сарпи выжил; позже, когда ему показали стилет, он потрогал его кончик, мучительно улыбнулся и даже сумел сострить, сказав, что узнает «стиль» римской курии. Разумеется, доказательств его правоты не существует, но тот факт, что три предполагаемых убийцы, которых к тому моменту опознали, тут же бежали в Рим, где во всеоружии расхаживали по улицам и где против них не выдвинули никаких обвинений, говорит о том, что если это нападение и не было инициировано папскими властями, то по крайней мере не вызвало с их стороны неодобрения.

После этого случая Сарпи отказался от предложенного ему дома на площади Сан-Марко, однако согласился совершать свои ежедневные посещения дворца на гондоле и позволил соорудить крытую конструкцию, по которой он мог безопасно дойти от дверей монастыря до причала. Несмотря на все эти предосторожности, на его жизнь покушались еще дважды; одна из этих попыток состоялась прямо в монастыре. Он пережил оба покушения и умер в своей постели ранним утром 15 января 1623 г. Его последними словами были «Esto perpetua» – «Да будет она вечно»; слышавшие их решили, что они относятся к Венецианской республике, которой он так верно служил. Однако злоба папы преследовала его и в могиле: когда сенат предложил воздвигнуть в его честь памятник, папский нунций выразил бурный протест, заявив, что, если произойдет что-то подобное, Святая палата объявит Сарпи закоренелым еретиком. На этот раз Венеция уступила, и лишь в 1892 г. в центре Кампо-Санта-Фоска была установлена нынешняя бронзовая статуя – в нескольких метрах от того места, где Сарпи едва удалось избежать мученической смерти[324].

40 Измена и заговор (1607 –1622)

Головорез, наемник и убийца,

Злодей из подворотни – с этим сбродом
Ты станешь мзду из рук бандита получать
И резать глотки мирно спящим людям?

Томас Отвей. Спасенная Венеция

Великие победы, будь то военные, дипломатические или духовные, почти всегда оказывают тонизирующее действие на популярность лидера победившей стороны; однако Леонардо Дона был исключением из этого правила. Главенствующая роль во время отлучения перешла, пусть не фактически, но теоретически, к Паоло Сарпи, и, хотя Дона правил Венецией еще пять лет, подданные его так и не полюбили. Причина этого совершенно ясна. Вновь и вновь, особенно в этот период венецианской истории, выявляется все тот же печальный факт: венецианцы судили своих дожей лишь по одному качеству – щедрости. Хроники свидетельствуют, что Дона раздал лишь малую часть ожидаемых щедрот во время инаугурационной процессии на площади Сан-Марко и что три сопровождавших его племянника были еще более скупы – до такой степени, что в какой-то момент народ принялся забрасывать их снежками. Тем же аскетизмом отличалось и все его правление. Процессии сократили, общественные расходы беспощадно урезали; государственные пиры, которые традиционно организовывались с такой помпой и щегольством, что часто доставляли больше удовольствия гостям, а не приглашенным на них народным массам, стали более редкими и не такими пышными. Жизнь Венеции утратила свою яркость именно тогда, когда в ней больше всего нуждались. Горожане с тоской вспоминали дни правления прежнего дожа, щедрого старика Марино Гримани.

Во всех прочих отношениях Дона был превосходным правителем. Он обладал выдающимся умом (и был, кстати, близким другом Галилея), трудолюбием и добросовестностью. Говорят, он никогда не пропускал заседания Большого совета, сената или Совета десяти, за исключением тех редких случаев, когда ему случалось заболеть, и что он уделял внимание самым мелким деталям. Странно, что этого высокого, сурового, неулыбчивого человека с необыкновенно блестящими проницательными глазами так отчаянно заботила собственная непопулярность. В феврале 1612 г., во время ежегодного посещения церкви Санта-Мария-Формоза по случаю дня Очищения Пресвятой Девы толпа приветствовала его насмешками и криками «Да здравствует дож Гримани!», и это так его потрясло, что он отказался появляться на публичных мероприятиях. Пять месяцев спустя, 16 июля, после необычайно жарких дебатов в Колледжио он внезапно потерял сознание и через час скончался[325].