Венеция в русской поэзии. Опыт антологии. 1888–1972

В десятом часу вечера я поехал в своей гондоле по Большому каналу и в ожидании остановился недалеко от церкви Санта Мария делла Салюте. Серенада началась около моста Риальто и должна была подъехать ко дворцу, где остановилась королева Маргарита.

В 16 часов зажглись вдали разноцветные бенгальские огни, сотни гондол черным плавучим островом, без шума и плеска двигались по каналу, а в середине их, как шапка Мономаха, плыла сверху донизу унизанная белыми и светло-зелеными фонарями громадная беседка, в которой помещались артисты-певцы и большой-большой оркестр. То пение чередовалось с музыкой, то пели и играли совместно, то дивный баритон, побеждая сердца иностранцев, звучал своим бархатным голосом среди абсолютной тишины. Всё замерло, казалось, всё перестало дышать, чтобы сильнее воспринять чудные звуки. А звуки лились в воздухе, то дивной мелодией чаруя сердца, то чем-то грозным, могучим отдавались они. Гром рукоплесканий и неумолкающие бис летели в награду певцу. Он повторял – и новые победы, новые шумные овации.

Но вот послышался женский голос, раздалось божественное сопрано и… О, как досадно, что не хватает слов, которыми я мог бы выразить Вам то, что в эту минуту творилось в моей душе. Казалось, что я умер, что тела моего не существовало, а душу занесли неведомые силы в какое-то царство духов, и слышит она, и видит, что этот мир несравним с землей, что здесь свято всё, что только здесь могут появиться такие ангельские звуки. Волшебный остров двигался, унося вдаль певицу и всё… Боже, как хорошо забыться на минуту, забыться так, что не чувствовать себя, перенестись в какую-то беспредельность.

Против дворца стояли иностранные пароходы; сотни электрических лучей пускали они на Венецию, чем еще более придавали ей фантастическую окраску. Загорелись красные огни на острове Сан-Джорджо Маджоре, на углу дома и у дворца. Эффект получился замечательный. Настроение удесятерилось. Гондолы с разноцветными огнями разнесли по воде певцов, гитаристов и мандолинистов по разным концам, и предоставляю Вам судить, что была за картина! Даже луна как-то особенно улыбалась с высоты зеленоватого неба. Сколько серенад видела она на своем веку, а по ее выражению можно судить, что в данный вечер серенада была одной из лучших[420].

Когда не хватало календарного повода для веселья, предприимчивые горожане изобретали нерегулярные основания для праздника. Так, один из участников организованной экскурсии, побывавший в Венеции летом 1911 года, вспоминает «торжественный праздник огней», устроенный по поводу «избавления города в XIX веке от чумы» и объединенный с конкурсом на «лучшую иллюминацию палацев и гондол»: