Венганза. Алый рассвет

– Об этом не беспокойся, милый, – улыбнулась ему Барбара. – Фахитас ждет на столе! И вас это тоже касается, господа из "Двух Лун". Привязывайте лошадей и живо в дом, два раза повторять не буду.

– Вот кого надо брать с собой в горы! – шепнула Кэрол на ухо Диего. – Барбара умеет укрощать троллей!

Глава 24 На лезвии бритвы

У стеклянной двери под вывеской с ножницами и расческой скучали соколы, и завидев их, опытные горожане благоразумно откладывали посещение парикмахерской.

Панкрасио Перро сидел в высоком кресле перед зеркалом, ожидая пока парикмахер приступит к делу, и недовольно морщился. Осунувшееся помятое лицо, болезненный блеск покрасневших глаз, глубокие тени под бровями и складки на лбу выдавали его состояние слишком явно.

Дела Перро катились катились в пропасть. Он перебирал все обстоятельства, которые привели его к нынешнему положению дел, пытаясь найти причину. Панкрасио подозревал, что дерзость Падальщика Доусона не была случайной. Такая наглость была бы объяснима, если бы Падальщик имел дела с Лопесом или Грасо, и кто-то из этих шакалов слил информацию о том, когда и куда поедут люди Пса с крупной суммой.

Панкрасио уже выгреб все что мог, но не покрыл даже половину своего долга перед

Гарсией. Снял деньги с вкладов, тряхнул должников, повысил распространителям дневной план выручки, продал запас банковского золота по крайне невыгодной цене – лишь бы успеть к концу недели.

Не сделай он этого, сейчас не сидел бы в мягком кресле с теплой салфеткой на щеках.

Парикмахер повязал вокруг похудевшей шеи Пса белую накидку и прошелся по густым темным волосам мокрой расческой. Панкрасио доверял этому человеку не только свою шевелюру. Парикмахер был полезен, через него стекались к Псу нужные сведения, выболтанные во время стрижки невнимательными посетителями, а сам брадобрей был нем как рыба, когда дело касалось секретов Панкрасио. Но будет ли он так же полезен, когда Перро не сможет платить?

В этот раз он сумел щедро оплатить услуги своих приближенных и охраны. А вот на оплату труда фасовщиков и работников на перевалочных пунктах уже не хватало. Панкрасио знал, что Грасо и Лопес уже обхаживают его людей и плантаторов, пытаясь переменить к себе. Что будет, если в следующем месяце он не сможет заплатить даже охране? Убьют его, пристрелят, как шавку или передадут в руки конкурентов, чтобы те повеселились вдоволь?

От этой мысли Панкрасио нервно дернулся, опытный парикмахер вовремя убрал ножницы. А может быть, он уже пошел на содержание к Грасо или Лопесу? В последнее время Хорхе стал носить дорогие рубашки, это подозрительно.

– Ты стал завзятым модником, Хорхе, – заметил Панкрасио непринужденно. – Сколько стоит твоя рубашка?

Парикмахер замер с расческой в руке, натянуто улыбнулся:

– Это все из-за синьоры Осорио. Она дама требовательная, хозяйка шляпного салона. Я за ней ухаживаю, но соперники не дремлют. Пришлось разориться на новый гардероб.

– Даришь ей цветы, украшения? – продолжал расспросы с фальшивым благодушием Панкрасио.

– Да она цветов не любит, говорит, что чихает от них, – Хорхе с тревогой наблюдал, как Перро берет со столика остро наточенную бритву. – Украшений не дарю, сразу предупредила чтобы и не пытался. Она, мол, женщина порядочная и сама себе хозяйка.

Пёс засмеялся:

– Она умна, эта синьора Осорио. Бережет твои денежки, чтобы наложить на них руку после свадьбы! Ну, хоть в ресторан она с тобой соглашается пойти?

– Да, синьор, в ресторан мы ходили, – отступил на полшага парикмахер, не сводя глаз с бритвы.

– В "Белый олеандр"? – прищурился Пёс.

– Нет, нет, что вы, синьор! Такой ресторан мне не по карману!

– Что это ты пятишься от меня как рак, Хорхе? Вырастил такие длинные руки, что стрижешь на расстоянии? Или тебе противно ко мне прикасаться? Или, может, страшно посмотреть мне в глаза? Говорят, предателям страшно смотреть в глаза тем, кого они предали!

Пес отлепил со щек салфетки, бросил в угол, поднялся из кресла и двинулся на Хорхе. Бритва порхала у него между пальцами стальной бабочкой, сверкала в свете ярких ламп голодным блеском.

– Синьор, прошу вас, синьор! – залепетал парикмахер, закрываясь руками.

Бритва в ловких пальцах Панкрасио метнулась к груди Хорхе и тот зажмурился от страха, вскрикнул.

Холод коснулся его груди, Хорхе уже прощался с жизнью и тихо скулил от ужаса, ожидая страшной боли, но ее не было. Парикмахер открыл глаза, шумно выдохнул – пострадала только его рубашка, теперь вся передняя часть, нарезанная на ленточки, жалко свисала вниз. Перро искромсал ее, не задев тело, но от этого было только страшнее. Хорхе всхлипнул и умоляюще сложил руки:

– Синьор Панкрасио, я ваш душой и телом! Клянусь Святой Девой!

– Ну что ты трясешься как кролик, я же пошутил, – широко улыбнулся Панкрасио, повернул бритву ручкой от себя и протянул Хорхе. – Держи и закончи свою работу. Я никогда не обижу того, кто мне верен, амиго.

Дрожащими пальцами парикмахер принял бритву, глядя с ужасом на изрезанную рубашку. А Панкрасио вернулся в кресло.