Венганза. Рокировка

С тех пор я бесконечное количество раз прокручивал в голове этот разговор, вновь и вновь убеждаясь в собственной чудовищности. И чем больше я пытался самостоятельно ответить на вопросы, мучившие меня, тем яростнее хотел выбраться на волю и заполнить все пробелы. Признание Денни превратило меня в параноика. Я ждал, что в очередную встречу с Пирсом услышу о том, что Марину нашли мертвой вместе с ребёнком. Но на все мои расспросы о ней он лишь пожимал плечами, отвечая, что они исчезли после моего приговора, и никто больше о ней не слышал. Говорил, что Перес попадался несколько раз в зоне видимости его радаров, но Марина будто испарилась.

Время шло, а от Денни все не было вестей. У меня уже сформировался план того, как именно я смогу выбраться на свободу, но пока что оставались непроработанными детали, ради которых приходилось мириться с нечеловеческими условиями заключения и быть покорным бараном, выполняя долбанную программу понижения шагов, рассчитанную на три года. На три гребаных, бесконечно адских, длинных года.

Когда меня переводили во Флоренс, я уже четко знал, как должен действовать. Разговор с Денни вместо того, чтобы растоптать меня окончательно, вдохнул в меня силы и уверенность в дальнейших планах. Я бы мог действовать решительнее, не выжидая так долго, но требовалось создать иллюзию подчинения и дать возможность Пересу увезти девочек подальше от опасности. Попав сюда, ясно осознавал: у меня нет времени на бунт. Заточенный на прохождение программы по смягчению условий содержания, не для того, чтобы мне стало легче существовать, но для достижения необходимой цели.

Покорный, мать его, и спокойный внешне, мысленно представлял окровавленное лицо того, кто превратил в пыль все, во что я верил, попытавшись уничтожить единственное, ради чего стоило жить. Выпуская накапливаемую энергию и стараясь хоть как-то сохранять форму с помощью отжиманий, выполняя нехитрые упражнения, я представлял в мельчайших деталях свою расплату с каждым подъемом над полом. В том, что она свершится, у меня не оставалось сомнений.

Время шло, дни превратились в единый непрерывный поток бесконечного одиночества. Я сходил с ума, находясь взаперти и практически не слыша человеческой речи, не считая своего имени, пренебрежительно брошенного охраной, и гребаных религиозных передач, транслируемых по черно-белому телевизору у меня на столе. Пытаясь сохранить крупицы себя прежнего, погрузился в книги. Юридическая литература, чертова классика и книги по анатомии. Я подготавливался к мести, собираясь превратить ее в самый жуткий и кровавый ад.

Прошел год. Я уже потерял веру в то, что действительно получу какое-то задание от Денни. И в отсутствии иных знаков, я постоянно пребывал в напряжении на его счет, опасаясь за жизнь своих девочек. От этого человека можно ожидать всего, чего угодно, но такого не мог предвидеть даже я.

Поднос с едой, переданный, как обычно, охранником, выглядел, как и тысячу предыдущих раз. Металлические тарелки, пластмассовые приборы. Проведя столько времени взаперти, даже запах этой отвратительной еды воспринимал заманчивым, он пробуждал жуткий голод. У меня в распоряжении было ровно пятнадцать минут на обед, до того момента, когда охрана вернется за посудой. Я научился расправляться с едой гораздо быстрее, не собираясь быть сброшенным вниз по программе. Только в этот раз даже обычно затрачиваемого на обед времени оказалось слишком много. Опустив ложку в картошку, наткнулся на что-то твердое, лежащее гораздо выше, чем находилось дно у тарелки. Раздвинув в стороны еду, увидел матовый серебряный телефон раскладушку. Несколько мгновений смотрел на него, решив, что, скорее всего, сознание играет со мной какую-то злую шутку. Дотронулся пальцами до раскладушки, удостоверяясь в реальности увиденного. Достав телефон, подошел к двери, убедившись в отсутствии охраны, открыл устройство. В списках контактов значился лишь один номер. Набрав его, услышал в трубке два длинных гудка.

— Ну, здравствуй, сынок, — послышался так хорошо знакомый голос Большого Денни. — Молчи и слушай. Тебе нужно добраться до начальника тюрьмы и убрать его с моего пути. Этот каброн гринго вторгся со своим товаром на нашу территорию. Из-за него началась травля наших бегунков и блокировка поставок. Избавься от него, и твои девочки будут в безопасности.

При упоминании Марины и дочки кровь тут же забурлила в венах. Этот ублюдок давил на меня, прекрасно понимая, что находясь здесь, я не смогу определить, насколько правдивы его угрозы. И проверять их достоверность вряд ли стану.

— У тебя есть неделя. Не хотелось бы причинять вред малышке, она так сильно похожа на тебя.

Глаза налились кровью. Такого нестерпимого желания убить кого-то немедленно не испытывал давно. Я разрывался между тем, чтобы разнести чертов аппарат, после в гневе разбив в кровь о стену костяшки пальцев, не справившись с беспомощностью, или уступить желанию добраться до Денни в реальности, терпеливо дождавшись встречи.