Венганза. Рокировка

Теперь мне стало по-настоящему жутко. Никогда прежде она не начинала разговоров об Альварадо или банде. Все те крупицы информации, что удалось узнать от нее, пришлось выуживать долгими месяцами. И то немногое, чем я располагал сейчас, — это лишь намеки, выдавая которые она моментально погружалась в длительную депрессию.

— Он заберет ее у меня! Диего заберет у меня Софи! Андрес! Он заберет мою девочку! — Марина вцепилась в воротник моей рубашки. Она смотрела на меня, но не видела. — Он заберет мою девочку! — продолжила шипеть она.

— Успокойся. Он не сможет приблизиться к Софи! — накрыл ее руки своими, стараясь успокоить.

— Он заберет мою дочь! — перешла на крик Марина. — Заберет!

— Марина, послушай меня. Вы в безопасности…

— Заберет! — продолжала кричать она, не слушая моих слов.

— Марина, послушай меня. Послушай! — повысил голос, но она продолжала твердить одно и то же. Дотянувшись до разделочного стола, схватил стакан воды и выплеснул ей в лицо, приводя в чувства.

Марина замолчала, шокировано хлопая глазами.

— Успокоилась? — протянул ей полотенце, наблюдая за тем, как к ней возвращается ощущение реальности.

Она молча кивнула, промакивая лицо.

— Теперь ты готова слушать?

Она снова кивнула, опустив глаза.

— Садись и просто слушай меня.

Словно под гипнозом она вернулась к стулу, не решаясь поднять на меня глаза.

— Посмотри на меня!

Марина нерешительно встретилась со мной взглядом, заливаясь румянцем.

— Во-первых, он вас не сможет найти, как бы ни искал. Во-вторых, безусловно, вы были бы в большей безопасности, окажись он за решёткой. И, в-третьих, есть возможность упрятать его на пожизненный срок, и, попутно, большую часть верхушки банды.

В глазах Марины появилась сосредоточенность. Она приготовилась выслушать всё, что я мог ей сказать. И пусть эти новости невозможно назвать полностью хорошими, но они несли в себе надежду на светлое и спокойное будущее, к которому она стремилась и в которое совершенно не верила.

Выслушав то, что я предлагал, вопреки моим ожиданиям, она не стала тут же кричать о безумстве плана и налагать табу на участии в нём. Не сказав ни слова, она проводила меня до двери и попрощалась. Тогда мне казалось, что совершил чудовищную ошибку, вывалив не неё такую информацию без предварительной подготовки. Я думал, что это может вспугнуть её еще больше. Каково же было моё удивление, когда увидел утром сообщение лишь с двумя словами: «Я готова».

Для принятия решения ей потребовалась всего лишь одна ночь. Уже потом, спустя какое-то время после начала подготовки к делу, Марина призналась, что тогда она просидела у кровати Софи, не смыкая глаз. И наблюдая за спокойным беззаботным сном дочери, поняла — я предлагал единственный способ обезопасить их жизнь раз и навсегда.

С того дня, мы стали проводить вместе всё время, на которое я прилетал в штат Мэн. Улетая от Марины для того, чтобы играть собственную роль, в определенный момент поймал себя на том, что думаю о ней все больше, и считаю дни до новой встречи. Я не заметил, как она заполнила мои мысли и стала путеводной звездой. Именно к ней я тянулся каждый раз, как только выпадала возможность сбежать от фальшивой чужой жизни. Оказываясь рядом с Мариной, я обретал покой. Не требовалось притворяться другим, изображать кого-то, кем не хотел быть. Порой мы могли даже не разговаривать, и, тем не менее, я чувствовал себя согретым её близостью, как теплым весенним солнцем.

Подготавливая девушку к заданию, не мог и подумать, через какую боль буду проходить сам, кинув ее в эту пропасть. Я прекрасно знал, что именно ей предстоит делать и насколько опасной будет наша афера. И все же, будущее представлялось чем-то далеким, размытым и отчасти нереальным ровно до тех пор, пока я не увидел в одной комнате её и Альварадо. Именно тогда я окончательно осознал, во что втянул женщину, ставшую близкой и даже родной. Оказалось, достаточно взглянуть на выражение лица Ангела и понять, какие чувства она в нем вызывает. Коп во мне ликовал, получив подтверждение собственным догадкам. Только сердце уже тогда твердило, как сильно я буду жалеть об этой затее.

Сложнее всего оказалось позже, когда я познакомился с Мариной, ломающей себя каждый раз перед встречей с Альварадо. В ней словно переключалось что-то, и она переставала воспринимать настоящее, погружаясь в пучину собственных кошмаров. В эти мгновения я ненавидел себя за необходимость принуждать ее к подобным страданиям. Ненавидел Ангела, что довел ее до такого. Ненавидел банду, вынуждающую предпринимать крайние меры для ее уничтожения.