Венганза. Рокировка

Я не сомневался в искренности слов и чувств Марины. Но внезапно во рту появилась горечь. Вина прокладывала себе путь наверх из самого центра груди, затмевая первоначальное облегчение от встречи. Я презирал себя за отсутствие и предоставление её на растерзание собственных чувств, долга и Ангела.

— Что-то случилось? — прошел вперед, усаживаясь на край кровати. Едкое предчувствие, сжимающее сердце всё время, проведенное вдали от неё, растекалось по крови.

Марина замерла на мгновение, отворачиваясь к зеркалу. Взяв в руки кисточку для румян, она прикоснулась мягкими ворсинками к щеке. Я заметил, как дрожат её пальцы, и грудь защемило от собственной беспомощности. Мог ли я зваться мужчиной, черт возьми, если толкал девушку на вынужденные страдания?

— Ничего, о чем следует волноваться, — отстраненно проговорила она. — Всё идёт по плану. Так что, это скорее хорошая новость, чем плохая, верно? — встретилась со мной взглядом через зеркало, ища у меня поддержки.

Получив подтверждение своим догадкам, почувствовал холод, расползающийся по телу. Теперь у неё не было дороги назад, как бы я не продолжал верить в обратное. Всё изменилось. Всё, к чему я стремился весь этот год, внезапно потеряло значение. И то, что считалось хорошим еще несколько недель назад, теперь утратило причины, по которым я верил в это.

Марина умоляла взглядом ответить, что её муки не напрасны, что всё еще имеет смысл. И основные мотивы операции оставались в силе. Только вот я не чувствовал прежнего энтузиазма. Всё, о чем думал теперь, была она и только она. Размышляя над вопросом, не знал, как должен ответить. Ведь мы всё еще пытались избавиться от гнезда змей, сделать жизнь чуточку лучше и безопаснее.

— Это — отличная новость, — нашел в себе силы изобразить улыбку, слыша, как разбивается на осколки моя совесть. — Только не забывай о безопасности. Тебе есть, ради кого беречь себя.

— Не волнуйся. Я помню инструктаж и еще более четко помню, ради кого всё это начато.

— Тогда остается лишь действовать дальше, — убеждал больше себя, чем подбадривал Марину.

— Очень скоро все мы получим желаемое, — её глаза потемнели, и она снова отвернулась от меня к зеркалу.

Я смотрел на её уверенное и даже немного жестокое выражение лица, понимая, что она говорит о мести. Но назойливая мысль снова и снова жалила меня:

«К концу этого задания желания разрушат наши жизни».

Глава 15

Пейзаж за окном смешался, превратившись в зелено-голубую сплошную пелену. Мне было плевать на изображение, мелькающее по ту сторону машины, как и на цель данной поездки. Мысленно я находился совершенно в другом месте, всматриваясь в кошачьи глаза цвета моря. Поведение Марины совершенно выбило меня из колеи. Прокручивая в голове события минувших выходных, снова и снова погружался то в лед ее безразличия, то в пламя страсти. В Чике словно уживались два человека, намеренных заставить меня заплатить за все грехи. Думая, что пытка отчуждением самая страшная из припасенных ею, я жестоко ошибался. Ничто не сравнится с отстраненностью и безразличием после того, как сначала дают надежду на большее, надежду на прощение, а после — тут же отбирают, резко выдернув из-под ног, будто грязный коврик. Она подпустила меня к себе, позволяя вспомнить, каково это — быть с ней, упиваться сладостью и пылкостью ее тела, поверить на мгновение, будто и меня может кто-то любить. Но все это оказалось лишь фантазией, жестокой насмешкой, принятой за истину. Никогда еще мне не было так мучительно больно падать на землю.

Эта холодная, расчетливая и бездушная девка была кем угодно, кроме моего Котенка. Лишь в моменты близости я смог разглядеть в ней ту, о ком кровоточило сердце и разрывалась душа. Получить ее в свои объятия оказалось самым большим подарком из всех возможных. И самым жестоким! Отчужденность Марины, последовавшая за нашим единением, шокировала меня. Я не знал, как следует реагировать на подобное поведение и смогу ли я вернуть ее себе не на краткий миг, а навсегда. Она играла со мной, словно котенок с клубком ниток, то приближая к себе, то снова отпихивая в сторону. И в конце меня ждет та же участь, что и любую другую игрушку. Марина забудет обо мне. Только это совершенно не входит в мои планы. И она увидит, насколько сильно я ей нужен. Пусть еще не понимает этого сама или не желает принять, но в результате ей предстоит корчиться от той же жуткой зависимости от меня, в которой держала меня сама.