Венки Обимура

-- Именно так,-- твердо произнес Антонов.-- Мне надо кое-что обдумать... Разумеется, я не запрещаю вам расшифровывать мою пленку, более того -- прошу сделать это как можно скорее. Мы, к сожалению, сегодня улетаем, ведь завтра мне надо выступать на Совете нашей комиссии. Я знаю, что скажу! А потом я приеду снова. Или лучше вы ко мне, в Москву.

"А вот этого никогда не будет..."

-- Егор... можно без отчества? Ведь вы, несмотря ни на что... я хочу сказать, что вы еще молоды. Прошу вас, очень прошу, расскажите, как вам вообще пришла эта идея о пробуждении памяти с помощью растений? Каков был толчок? Они сели рядом. Егор молчал. Не потому, что вспоминал, -- нет. Он прекрасно помнил тот случай, хотя минуло сорок лет. Его поражало собственное состояние. Такой радости от общения с человеком он не испытывал давно, давно! Антонов, будто древний язычник к душе травы, нашел путь к душе Изгнанника. Но Егор сознавал, как неимоверно трудно будет рассказать Антонову правду, не сказав этой правды.

-- Это было... давно. Отдела и совхоза тогда не существовало... то есть я здесь еще не работал. Просто шел по остаткам леса -- и вышел на поляну, где я, очевидно, когда-то бывал. То есть я хочу сказать, что там бывали мои предки, -- путался он.

Антонов жестом остановил его:

-- Во время сновидения мне казалось, что все это происходит не с другим, не с предком моим, а со мной. В этом-то и состоит страшная сила ваших опытов. Несомненно, то же испытали и мои предшественники... Поэтому говорите просто -- "я". Ведь все понятно!

-- Понятно?..

А Егору непонятно, как рассказать о том времени, когда многое было позади, и прожито, и окаменело в памяти, и он один на исстрадавшейся земле, которой не было до него дела никогда... но ведь и ему не было дела до нее! Надо думать, как жить. Он попытался найти работу в городе, это было просто, ведь город еще не излечился от войны, руки нужны! -- но правду говорил Куратор, когда впервые напутствовал его в лесу и советовал не отдаляться от места высадки. Егор в этом не раз убеждался, вот и сейчас -- начал болеть и принужден был вернуться туда, где топтался годы и века. Он рассчитывал устроиться в новый совхоз. Да... он шел по траве, и устал, и прилег, и синий журавельник, любимый им, склонился к его лицу.

"Травы, обреченный вам, живу я. Вы моя жизнь. Куда мне теперь?"

Травы молчали -- да, сперва они молчали. А потом будто легкий звон прокатился по поляне -- и началось нашептанное ими воспоминание. Оно было столь же внезапным, как сегодняшнее, но о том же! Тогда тоже вспомнил Изгнанник о встрече с колодезником, а еще о том, как спустя месяц, в придорожном кабаке, из похмельного, нечаянного разговора, узнал, что в Лаврентьевке утопил мир крещеный пришлого лиходея, что выдавал себя за колодезника, а сам колодези травил, смертоубийственные снадобья в них сыпал. Схватил его за руку да открыл народу глаза тоже пришлый -- мужичонка ушлый, смышленый, доглядливый...

Ну как рассказать об этом Антонову?

Грянул звон. Оба вздрогнули. Телефон!

-- Слушаю?

-- Это Голавлев. Вы так и не ответили мне.

-- Насчет чего?

-- Насчет пленки.

-- Знаете, что-то я ничего не пойму. Вы согласились участвовать в опыте, верно? Расшифрую пленку и отдам вам копию.

-- Если вы это сделаете, если только прикоснетесь к ней!.. Я пойду на все, чтобы вы никогда в жизни не избавились от неприятностей. Вы понимаете, с кем связываетесь? Мы с Дубовым...

Егор вздохнул. "До часа последнего путь мой исчислен и жребий измерен!" Три дня, и сегодняшний уже катится к закату! И он с наслаждением ответил:

-- Вы не можете даже представить, насколько мало это меня волнует! -- И положил трубку.

Антонов пристально смотрел на него:

-- Не думал, что дойдет до этого. Я сразу понял, кто звонил и о чем шла речь.

-- Взгляните! -- Егор вынул из шкафа конверт, на котором значилась фамилия Голавлева, и показал зубчатый квадратик: -- Вот из-за этого кусочка магнитной ленты столько шуму!

-- Да уж! Однако вы ничего не рассказали...

-- Может, в другой раз? -- смущенно спросил Егор, сунув конверт в ящик стола.

-- А будет ли он? -- с непонятным выражением произнес Антонов.

Егор вскинул на него глаза, и в этот миг дверь в лабораторию осторожно открылась.

-- Служба наблюдения вызывает Управление Космического Надзора. Куратор No 1 вызывает старшего инспектора К.Б.О. С. Тругу!

-- Старший инспектор на связи.

-- Глубокоуважаемый К.Б.О.С.! Прошу вашего разрешения немедленно вступить в контакт с подопечным мне Изгнанником!

-- Чем вызвана ваша просьба, глубокоуважаемый Куратор?

-- Мой подопечный стоит на грани неверного решения.

-- Насколько мне известно, ваш подопечный вообще не принял ни одного верного решения за все время своей ссылки. Я прекрасно помню, сколько беспокойств, например, доставляли нам его превращения.

-- Сейчас ситуация обострена, К.Б.О.С. Изгнанник принял ложную информацию... вернее, неправильно воспринял... Словом, от его поведения сейчас зависит его дальнейшее существование на Земле.