Венок для незнакомки

Я достигла берега секунд за двадцать. Уткнулась в разноцветные камешки, которые лениво облизывала вода. Спокойно, больная, спокойно, не надо резких движений... Стараясь сохранять невозмутимость, я поднялась и побрела на сочно-коричневую глыбу, с которой и начинались хитросплетения заваливших берег камней. Оперлась о него рукой, перешагнула баррикаду из гнилого топляка, выброшенного штормом, свернула за соседний камень... По нужде мне надо, кому непонятно? Выпав из поля зрения экскурсантов, я обошла еще несколько препятствий и встала, напряженно вслушиваясь. Если я правильно рассуждаю, то вражья сила непременно поинтересуется, куда это я намылилась. Так и есть — жуткий страх меня тряхнул! — хрустнул топляк, и где-то рядом грубо чертыхнулись! Какие еще доказательства?..

Пока отпустил столбняк, я метнулась в просвет между камнями, взмыла на гладкий, с прожилками белый валун, перепрыгнула низенький кустик, прошмыгнула между двумя покрупнее... Далее пошел склон, но у меня уже не было времени расстраиваться. Я бежала по мягкому, податливому мху, запинаясь о сучья, виляя между морщинистыми соснами, очень непохожими на наши, сибирские...

Бесподобная экскурсия! Иногда участки леса обрывались, я карабкалась по голым камням, заполнявшим трещины и впадины, опять вбегала в лес, хваталась за стволы, чтобы не упасть, секунду отдыхала и гнала дальше.

Пропоров ногу о сучок, я вскрикнула от боли, схватилась за дерево и машинально оглянулась. Опять меня подбросил страх: через кусты, которые я одолела буквально секунды назад, ломились двое! Трещали ветки, тряслась листва. Их лиц я не видела. Стоять и всматриваться, теряя последние секунды? Нет! Подвывая от ужаса, я бросилась дальше. Уже виднелась вершина холма, свободная от деревьев. Но силы мои таяли — я одолела не меньше трехсот метров по склону, с препятствиями, отбив и изрезав до крови ноги. Я задыхалась, а в глазах уже начинались сумерки, и цвета окружающего мира стали какими-то блеклыми, тускнеющими...

Я уже не бежала, а плелась. Деревянные ноги отказывались нести. Какой смысл? Эти двое все равно выносливее. Я запнулась о корягу — лютая боль пронзила щиколотку — и полетела лицом в мох, но успела сгруппироваться и упала на бок. Потом повернулась на спину, сделала попытку приподняться, но тщетно. Задрав голову, обреченно уставилась на небо, которое в Крыму ясное-ясное, просто нереально лазурное и такое высокое, что в него можно падать бесконечно...

Запыхавшись, подбежали двое. «Папаша» с «сынулей». Оба в плавках, оцарапанные, вроде меня, неприлично возбужденные. У «сынули» в руках пластиковый кулек. У «папаши» ни черта нет, кулаки сжимает и разжимает — узловатые, мозолистые.

— Допрыгалась деточка, — сплюнув, объявил «папаша». — Все ноги, сука, из-за тебя изрезал...

— Я говорил тебе, Сергеич, — на чистом русском затараторил «сынуля». — Гроты — это херня. Не могла она там спрятать. Прикинь и отправь команду спецов, они за неделю эти гроты прошарят и найдут. Подвези собаку — да она за полчаса этот долбаный схрон локализует. Баба умная. Ночь была, прикинь, да? Бензина в лодке — до усрачки... Она проплыла бухту — и сюда... Помяни мое слово, Сергеич, под Балаклавой где-то укрыла. Стаскала с лодки, закопала, законопатила, а резину сдула и утопила. В игры решила поиграть, Сергеич. Рокоту нервы потрепать и нас одурачить... Ты подумай сам, ну на хрена ей эта экскурсия, ей о деньгах думать надо...

— Да хрен ее знает, — сплюнул «папаша». — Поди теперь допытайся у нее... Неуклюже сработали, Сашок.

— А это мы мигом исправим. — «Сынуля» присел па корточки, потрепал меня по щеке: — Эй, детка, подъем, мы уже прибежали.

Я лежала, равнодушно рассматривая то его, то подельника. От неба я устала — эта бесконечная синева над головой может до одури довести. Однако рановато мне сдаваться. Думать надо, не все я еще додумала.

«Сынуля» ударил посильнее:

— Поднимайся, крошка, есть у нас с тобой одно незаконченное дельце, порешать надо... Поднимайся, сука! — Звонкая пощечина тряхнула меня. Ублюдок встал и занес надо мной ногу. — Ты что, падла, издеваться будешь? Не наиздевалась еще?!

Нет, я, кажется, все додумала. Вы — самое слабое звено! Прощайте! До чего мне не хотелось подниматься. Не буду, полежу еще...

Прозвучали два слабых, но отчетливых хлопка. Я открыла глаза. Удивительное дело. Просто beautiful life в чистом виде. Пули срезали обоих моих преследователей под коленными суставами. Оба взвыли от боли. Их лица исказились. Рухнули одновременно и принялись кататься по земле, матерно ругаясь...

Подошел щетинистый в «ковбойских» плавках. В одной руке целлофановый кулек, правда пообъемнее, в другой пистолет с навернутым глушителем. Покорябав ребром глушителя висок, задумчиво обозрел орущих, затем направился ко мне. Присел на корточки:

— С вами все в порядке?