Венок из одуванчиков

– Какой еще бренной оболочкой? Какую еще привязанность? Что вы несете… – Яна обхватила руками голову и почувствовала, как к горлу подкатывает истерический смех.

– Но вы ведь и сами догадывались, милая барышня… Сами чувствовали… Вас же все предупреждали, Ясенька Евгеньевна, что в доме творится неладное. Поэтому мне придется вас сильно огорчить и подтвердить всеобщие домыслы. В доме и в самом деле творится неладное. И это неладное – я.

– Вы… – засмеялась Яна. – Ну конечно! Вы – сам дьявол, Мефистофель, который приперся посередь ночи опустошать запасы алкоголя. И колбасой побрезговал закусывать, потому что – «Краковская». Да не смешите вы меня, ради бога!

– Вы уж, пожалуйста, успокойтесь, не принимайте все так близко к сердцу… Странная вы барышня, Ясенька Евгеньевна… Вроде бы и хотите поверить, а не верите, боитесь чего-то… Ну что, разве я страшный?

– А вам, наверное, хочется услышать, что вы жутко привлекательный?

– Возможно. – Лис подошел к шкафчику с баром и заглянул в маленькое зеркало, прикрепленное к задней стенке. – Поверьте, не только женщинам приятно получать комплименты от мужчин…

– Я съеду отсюда, решено… – пробормотала Яся, косясь на Ганса, который, что было совсем на него не похоже, перестал рычать и даже как-то слишком уж дружелюбно поглядывал на сумасшедшего, который возомнил себя пришельцем из прошлого.

– Куда вы поедете? Не обманывайте ни себя, ни меня. Вам некуда ехать. Да и потом, смотрите, ваша собачка совсем уже перестала на меня рычать.

– Не будет тебе «Краковской», – шикнула на пса Яна.

Ганс обиженно покосился на хозяйку.

– Что ж, если так, я очень рад за песика. И вам бы не советовал…

– Уже слышала. Так в каком году вы родились?

– А вы как думаете?

– Опять напрашиваетесь на комплимент?

– Всего лишь тешу себя надеждой, что выгляжу моложе своих лет. В любом случае, когда я родился, вас еще не было на свете. Если вы до сих пор не поняли, а мне казалось, вы догадливее, милая Ясенька Евгеньевна, я и есть тот самый писатель, которому посчастливилось получить прекрасную дачу в этой редкостной глуши. И да здравствует автор, творящий на лоне природы свои гениальные опусы… которых никто не читает!..

– На лоне, значит, – кивнула Яна. – Я, конечно, крайне недогадлива, но в скорую сейчас позвоню. Не знаю, как вам удались эти штуки с моим ноутбуком, но вы точно – псих. Никакой не призрак, а обыкновенный псих, сбежавший из какой-нибудь лечебницы. Наверняка о вас уже сообщали в новостях…

– Боги мои, боги… – Лис затянулся трубкой, которую раскуривал все это время, и, выпустив изо рта струящийся шлейф дыма, недоуменно развел руками. – Вы же и сами подозревали, что здесь есть что-то сверхъестественное. Ведь вам даже подруга не поверила, которая, насколько я успел заметить, увлечена если не спиритизмом, то уж точно какой-то оккультной наукой. Она все время что-то тараторила об ауре… И вообще, вам не кажутся странными мои богатейшие познания о том, как вы проводите время? К слову, я даже знаю, чем вы угощаетесь с утра… Вы ведь каждое утро завтракаете подгоревшей яичницей… А сегодня вы и вовсе спалили ее до угольков…

– Вся моя жизнь – подгоревшая яичница, – ответила Яна, чувствуя, что не в силах больше ни бояться, ни возмущаться. – И потом, все просто: вы заглянули в мусорное ведро.

– Если бы все было так просто, Ясенька Евгеньевна, мы бы ведь с вами не разговаривали… – процедил Лис через трубку, зажатую в зубах, и, подняв бутылку, предложил: – Может быть, еще? Вам нужно выпить хотя бы для успокоения. Я бы даже сказал, необходимо…

Яна коротко кивнула и села на стул, на котором еще недавно творила свой «гениальный шедевр».

– Скажите, зачем вы это сделали?

– Что именно?

– Переделали мой роман?

– Лучше спросили бы как. Кунштюки с этой вашей печатной машинкой без листов, поверьте, дались мне непросто. Пришлось часами наблюдать за тем, как вы с ней управляетесь. Впрочем, я даже кое-чему научился, прах меня побери…

– Рада за вас. А вот за себя – нет. Если так можно выразиться, меня уволили. А точнее, просили больше не появляться в издательстве.

– Вы уж простите старого Лиса, милая Ясенька Евгеньевна, но это для вашего же блага. Издатели всегда были редкостнейшими паршивцами, но эта ваша «Ниша» всех переплюнула. По-моему, настоящее безумие – давить творческую личность всякими «четвертыми сторонками» и прочей чепухой… Автор есть автор. Он творит, а не работает…

– Вот вы, может быть, и творили, – невесело усмехнулась Яна. – А я – работаю. А издатели – продают. И поверьте, им не нужен философский трактат. Это – любовный роман, Игорь Сергеевич…

– Оставьте эти церемонии… Не терплю.

– Хорошо, пусть будет Лис. Так вот, Лис, это – любовный роман. И читают его вовсе не для того, чтобы погрузиться в философские раздумья. И не для того, чтобы в очередной раз подтвердить пошлую истину «мужчины выродились, а все бабы – стервы». А для того, чтобы окунуться в сказку. Как сейчас говорят, разгрузить голову.

– От чего же ее разгружать?