Венок из железных одуванчиков

– Сейчас порой думаю, ну не олух ли я? До семнадцати лет ни о чем не думал. Живет с нами Иуда Александрович какое-то время, потом в командировку сваливает. Ну и что? Работа у него такая. Обожают местные старухи Елену Николаевну? Так мама добрая, ласковая, лечит их, лекарства всем бесплатно раздает, да еще летом, когда бабулькам внуков из Москвы привозят, детям русский язык и литературу преподает. Вот никаких вопросов в моей деревянной голове и не возникало. После очередного возвращения, а потом отъезда мужа Елена Николаевна оказалась беременной. Я только похихикал про себя – родители казались мне глубокими стариками, а они вон чем занимаются. Отец отправился в очередную командировку, а у супруги живот расти начал. После появления на свет Игоря мама заболела и вскоре умерла. Муж на похоронах не присутствовал. Елена Николаевна понимала, что уходит из жизни, и лишь тогда, незадолго до смерти, открыла мне правду. Перед въездом в городок, на горе, стояла разрушенная церковь. Старушки и Елена Николаевна по воскресеньям туда ходили, подметали помещение, приносили из дома свечи и читали молитвы. Но я понятия не имел, что отец мамы, мой дед, которого я никогда не видел, служил в том храме священником. До войны Лычково было небольшим городком, но по соседству с ним находилось немало деревень, прихожан хватало. Кроме того, к отцу Николаю приезжали люди из Москвы. В столице они опасались церковь посещать, а в Лычкове их никто не знал. В тридцатых годах в городок приехал особый отряд. Парни в форме сломали иконостас, сожгли образа на костре, сбросили колокола, разорили алтарь, хотели увезти деда, но не успели. Священник умер, глядя, как убивают храм. Вот жену его, мою бабушку, забрали, больше никто ее не видел. Что с ней стало? Понятно, что скончалась где-то в заключении. Мама тогда была девочкой и ей грозил детдом, но одна из прихожанок, Зинаида Тимошина, назвалась ее теткой. Документов не было, но все жители подтвердили ложь, и мама осталась в родном городке, поселилась у Зины.

Рассказчик взял со столика стакан, выпил воду и продолжил.

– Это еще не все секреты, которые я тогда узнал. Дом у нас был кирпичный, крепкий, участок большой, огород, сад, картофельная делянка, баня, три погреба. В одном мама всякие банки держала, в другом овощи: картошку, морковь, свеклу. А третий не использовала. В тот день, когда у нас с ней состоялся серьезный разговор, мать велела мне идти в пустой отсек, с шеи ключик сняла, объяснила, что да как. Я с трудом вниз сполз – лестница оказалась почти разрушенной, – ощупал стены, нашарил ручку, под ней скважину, открыл дверь, осветил фонарем крохотное помещение метров в пять-шесть, наверное, увидел полки. Осмотрел их, вернулся и доложил: «Мам, там ничего нет!»

Родион кашлянул.

– Ни до этого момента, ни после него я никогда не видел, чтобы у человека так лицо менялось. Мама ахнула: «Пусто? Ты небось не заметил укладки! Зови скорей тетю Зину». Зинаида к больной на кровать села, услышала про пустой подпол и произнесла: «Помнишь, как вы с Иудой уехали в Москву за покупками? Вот уж я удивилась! С чего это потаскун перед тем, как к очередной бабе рвануть, вдруг жене подарки делать решил? Никогда в город тебя не возил, и тут такое! Значит, не ошиблась я! Видела постороннего-то в твоем саду!» И тут маме так плохо сделалось, что не до разговоров стало, скорую вызвали, но они опоздали, умерла Елена Николаевна до ее прибытия.

Родион потер ладонью колено.

– На следующий день после похорон тетя Зина мне правду про погреб сообщила. Деду моему некоторые прихожане привозили на сохранение ювелирные изделия, очень дорогие, старинные. При царе-батюшке вокруг нашего городка и рядом расположенных сел было много богатых усадеб. После прихода большевиков к власти часть владельцев сбежала за границу, но основная масса осталась. Дворяне думали, что советская власть максимум на пару лет, поэтому не хотели покидать родину. Однако потом к ним пришло понимание, что коммунисты хорошо укоренились. И разнеслись слухи о том, как разоряют поместья, отнимают все, выгоняют на улицу, сажают в лагеря даже тех аристократов, которые приняли советскую власть и начали ей служить. Чтобы сохранить семейные реликвии, их тайком приносили священнику и его жене. Отцу Николаю доверяли, знали, он сбережет то, что для его духовных чад не только материальная ценность, но еще и память о предках.

Родион мрачно улыбнулся.