Венок памяти

Константинополь[12]

«Все, что угодно, случиться может,
Каждому внятно: велик Аллах!
Вена в руинах, победы множат
Гордый кроат и хмельной валах.

Все, что угодно, — от перестрелки

В польских болотах до взрыва мин.
И все длиннее кривые стрелки
Армий, шагающих на Берлин.

То ли Версаль будет первым, то ли

Гений Таврического дворца…
Все происходит, согласно воле
Всепонимающего Творца.

Сила Всевышнего — наша сила…

Все, что угодно, но только не
Въезд императора Михаила
В павший Стамбул на гнедом коне.

Все, что угодно, о, что угодно,

Только не это!» — твердил султан.
Плавил окно белизной холодной
Лунный мерцающий ятаган.

Купол Софии, огнем оборот,

— Чудо! — казалось, возрос стократ
В ночь, когда пал мусульманский город
И воссиял православный Град.

Жаклин де Гё {53}

Мальбрук…

Marlbrough s'en va-t-en guerre,
Mironton, mironton, mirontaine…
Старинная солдатская песня
Шкатулка на комоде, старинный сувенир,
Мелодию заводит исправно репетир,
Солдатики в доспехах кружат под
перезвон:
«Мальбрук в поход поехал…
…Мирантэн,
мирантэн,
миронтон»

Устал от пыльной скуки провинциальный

мир,
И новые Мальбруки спешат надеть мундир,
Юнцы, сбиваясь в стаи под хлопанье знамён,
Задорно напевают:
«Мирантэн,
мирантэн,
миронтон!»

Где мальчик? Он в походе, и писем долго

нет.
На стареньком комоде стоит его портрет.
В домах трясутся стены от топота
колонн,
Грохочет марш военный:
«Мирантэн!
Мирантэн!
Миронтон!»

У Триумфальной арки построились полки,

Обвиты лентой яркой еловые венки.
На катафалках — лавры, печалится
тромбон,
И мерно бьют литавры:
Мирантэн…
Мирантэн…
Миронтон…»

Три залпа ухнут гулко — прощайте, «лорд

Мальбрук»!
И выскользнет шкатулка из ослабевших
рук,
И звоном захлебнётся заезженный рефрен:
«Бог весть… когда… вернётся…
…миронтон…
…миронтон…
…мирантэн…»

Налет «цеппелинов»

И падал чёрный пепел на белый снег
И шарил в чёрном небе слепящий свет
Прожектора
И слушал контрастный мир
Как бьются взрывы в окна пустых квартир
А по цементу пола текла вода
И не было надежды, любви, стыда
Был только стылый ужас и вой сирен
И влажное удушье подвальных стен
И лампочка дрожала, и трясся дом
И солнце стало мифом, а небо — сном
Мгновенье — бесконечным, и кратким — век…
К утру на чёрный пепел
Пал белый снег.

Дмитрий Иванов {54}

Смертельное ранение

Умирая вставал
восставал из глубин…
и на дне
восставал преисподней…
мельтешила вдова
вдоль убитой любви
и корнет
прятал голову в потник…
и сверкало огнём
побеждённых зарниц
шло в зачёт
непутёвых амбиций…
и светло словно днём
и малиновость лиц —
кумачом
воспалённого ситца

Под утро…