Венок раскаяния

В Доме культуры Шипунов познакомился с молоденькой заведующей больницей Галиной Силиной, попросил у нее таблеток. Она отказала. Вместе с подружкой, фель­дшером Мариной Шаховой, Галя занимала комнатенку в двухэтажном деревянном доме при больнице. Шипунов стал заявляться к ним вечером, за полночь. Садился, руки в перчатках — на стол, молчал.

— Раздевайся, Коля, чаю хочешь? — старались быть приветливы.

Он молчал по-прежнему. Когда бывал в хорошем настроении, шутил: Галя сидела, работала, а он подста­влял к ее спине нож и ладонью похлопывал по рукоятке, делал вид, что вколачивает.

— Меня на зоне все боялись,— говорил с улыбкой.

Иногда сидел до утра, и они шли в больницу без сна.

Пытались запирать надежно обе двери — наружную, с улицы, и свою, на втором этаже, однако все замки, крюки, засовы он отпирал, снимал играючи.

Галя пробовала ночевать в больнице. Он заявлялся туда хозяином, проверял кабинеты, заходил в палаты, приводя больных в трепет, — пьяный, короткая стрижка, глаза безумные. Когда бывал лют, чернел на глазах. Однажды забаррикадировали входную дверь, успокоились, и вдруг поздно вечером в коридоре — Шипунов! Раму оконную выставил, опять вставил — и никаких следов.

— Вы лучше не запирайтесь,— посоветовал угрюмо.

Девятнадцатилетнюю девочку деревня оставила с ним один на один. Соседи ее, муж и жена Рыбасы, пьянство­вали вместе с Шипуновым и часто сами отпирали ему наружную дверь. Надежда Рыбас (ее уволили с работы за пьянство) следила, куда ушли девочки, и сообщала об этом Шипунову. Может быть, что-то недопонимала? Да нет, вот ее показания на следствии: «Я не раз слышала из-за стенки, когда Галя в комнате кричала: «Ну, режь, режь!» — я думаю, что он угрожал ей ножом».

Однажды, не выдержав, Галя решилась дать отпор влепила Шипунову пощечину и получила в ответ тяже­лейший удар.

Дело шло к развязке.

Вас, читатель, конечно же, волнует: куда смотрели исполком, колхозные дружинники, куда исчез на эти три с половиной месяца участковый милиционер Васюков? А меня еще и другое волнует: куда подевались обыкновен­ные деревенские мужики? В любой уважающей себя деревне они всегда, испокон веков, сами наводили по­рядок.

Шипунов понял: Васюков с ним связываться не хочет, сельский Совет. — тоже; значит, и здесь, на свободе закон — для слабых, а сильный — всегда прав. Когда газосварщик Петр Семенов (он занимался в армии борь­бой) дал Шипунову отпор, Шипунов первый же протянул ему руку. Нет, не испугался — Шипунов не боялся никого. Семенова он мог подкараулить с ножом в любой вечер, просто он уважал силу.

Жаль, конечно, что только за себя решился постоять колхозный газосварщик.

Председатель исполкома сельского Совета Татьяна Иванова — молодая женщина с милой улыбкой (это ей лично Васюков вопреки закону перепоручил надзор за Шипуновым). Ну, хорошо, пусть бы не надзор, пусть бы хоть один раз, единственный, поговорила с Шипуновым, пригласила его в сельский Совет, не помогло бы — обра­тилась в райотдел милиции. Хоть бы один раз!

— Я... не знала, что он так себя ведет.

События происходят не просто на территории сельсо­вета, не просто в одной деревне. Дом Шипунова как раз напротив исполкома — окна в окна. А мать Шипунова работает — где бы вы думали? — в исполкоме же, убор­щицей.

Что там говорить, Ивановой лично столько жалова­лись на Шипунова. Медсестра больницы Люба Касаткина дважды к ней ходила. Несколько раз предупреждала Ива­нову и Антонина Васильевна Смирнова — конюх и зав­хоз больницы.

— Смотрите, не опоздайте, он мелочиться не будет, с головы начнет.

Когда Смирнова предупреждала председателя испол­кома, то думала не только об односельчанах, она думала и о Шипунове. Они познакомились неожиданно. Анто­нина Васильевна принесла в дом, где жили Галя с Мари­ной, новые выкованные крюки и скобы — запирать от Шипунова дверь. Пришла, ругается: «Окаянный!..» Видит вдруг: Рыбас Надежда смотрит с ужасом в угол, мимо нее. Оглянулась — коротко стриженный парень. «А вы кто ж будете?» — «Коля»,— ответил мирно. «С Горки?» — «Нет, Бечевинский».— «Таких я не видала».— «Я Шипу­нов».— «Что ж, очень приятно познакомиться». Когда она встречала его потом в деревне, каждый раз спраши­вала: «Что, Коля, как дела?» — «Учиться, тетя Тоня, наверное, пойду на шофера».— «Что ж, хорошее дело». В другой раз сказала: «Жениться бы тебе надо, Коля».— «Да не на ком». Подумал, добавил: «Успею, все впереди».

Антонину Васильевну я встретил на конюшне. Тем­нело, она запрягала мерина, торопилась домой:

— Мне долго ехать, он же старый меринёнко! Воды еще дома навозить, дров набрать, печку затопить. Я ведь не здесь, в Малютино живу. Там народ другой, тот край хороший — Стюнино, Филяево, Коровино. Мне когда что-то здесь надо для больницы — трубу почистить или еще что, я к тем обращаюсь, тут без бутылки не допросишься. По дороге подвезут, и то за бутылку. Там и пьют поменьше.

Вспомнив Шипунова, сказала: