— Почему все так? Раньше с поля поздно домой придешь, усталая, хлеба поесть едва успеешь, платьице штапельное стряхнула на ветру, и только за ворота вышла — справа гармонь, слева гармонь. А теперь?
— Что же, гармонистов не осталось, в город уехали?
— Да есть, только гармонь на бутылку сменяли. Вот так ходим, аукаемся, а людей-то нет. Шипунов-то чужой всем был. Иначе, как бандитом, и не называли. «Этот-то бандит опять девчонок гонял». А ведь он тоже наш сын...
До убийства оставались сутки. Вечность, если иметь в виду возможности остановить руку с ножом.
19 января утром Галя приехала в Белозерск и сразу после пятиминутки зашла в кабинет главврача центральной районной больницы Даниленко. Расплакалась, сказала, что хочет уезжать из Бечевинки. Даниленко тут же пошел с ней к начальнику райотдела милиции. Когда поднимались по лестнице, она (шла сзади) вдруг оттолкнула Даниленко и кинулась наверх: «Он здесь». Главврач обернулся и увидел мужчину в синей болоньевой куртке, тот зловеще подмигнул Даниленко. Цитирую далее показания главврача на следствии:
«Как только мы зашли в кабинет начальника милиции Сысоева, я ему сказал, что Шипунов находится в райотделе и его необходимо срочно взять. Сысоев сразу же позвонил дежурному по райотделу капитану Васильеву и сказал ему, чтобы тот задержал Шипунова. Я спустился вниз и попросил дополнительно какого-то участкового, чтобы помогли взять Шипунова. Васильев вышел на крыльцо, а я ему стал показывать на Шипунова, который стоял с каким-то парнем. Шипунов не спеша стал уходить, а Васильев вернулся в дежурную часть. Тогда я снова поднялся к Сысоеву и сказал, что Шипунова не забирают. Сысоев посмотрел в окно и увидел, что действительно Шипунов удаляется от райотдела в сторону аптеки. Тогда Сысоев вновь позвонил дежурному и уже довольно грубо приказал, чтобы он выполнил его приказание немедленно. Тогда Васильев вышел вновь и медленно пошел в сторону аптеки. Примерно через пять минут он возвратился один...
Затем Сысоев попросил Силину написать заявление. Он позвонил в Бечевинку председателю колхоза Степанову, тот ответил: «Шипунов не работает, ходит с ножом, его уже давно надо забрать». Перед тем как уехать, Сысоев подходил к следователю капитану Сметанникову и сказал, что необходимо выехать в Бечевинку и забрать там Шипунова. Сметанников ответил, что не видит в этом необходимости, и не поехал».
В этот день начальник райотдела милиции дал задание и Васюкову — задержать своего подшефного. Тот не пошевелил пальцем.
Галя осталась ночевать в Белозерске. Пожалуй, это спасло ее.
На второй день, роковое 20 января, Шипунов, уже поостывший, но все еще черный, пришел к ней на работу: «Заявление на меня написала? Ну что ж, в шесть вечера я приду».
Пришел, не опоздал, приставил к горлу нож: «Одевайся». В лабораторию вошла Люба Касаткина, пыталась помочь: «Галя, пойдем, дай лекарства». Он кинулся к ней, она загородилась, он попал ножом в руку. Больничка маленькая, на 15 больных, из медперсонала — один мужчина, молодой врач Вячеслав Лазурин, он-то и испугался больше всех. В коридоре стоял телефон, нужно было снять трубку и срочно позвонить в милицию, но все — и сотрудники, и больные — были словно парализованы: под ножом — заведующая, а к телефону ноги не идут. Текли долгие минуты.
В палате лежал колхозный бригадир Анатолий Дмитриевич Уханов. Он уже почти не ходил, он умирал — у него был рак, но тут поднялся, держась за стенку, добрался до телефона и позвонил в Белозерск, в районную милицию. Дежурный капитан Аралов, видимо, задавал лишние вопросы, потому что Уханов занервничал: «Да хотя бы и любовница, какое это имеет значение?» Сил на выяснение у него уже не оставалось. Отдохнув, позвонил председателю колхоза Степанову: «Заведующую сейчас убьют, если уже не убили».
Уханов, кстати, не Бечевинский, он из Коровино, из того, другого конца, где живут, по словам конюха Смирновой, «другие люди».
Приехала «скорая», Люба от всякой помощи отказалась (руку ей зашили позже) до тех пор, пока не выяснится, что с заведующей. Цепочка медперсонала осторожно двинулась к лаборатории, единственный мужчина Лазурин взял в руки топор и пристроился последним. Ни Гали, ни Шипунова в лаборатории уже давно не было Он увел ее к себе домой.
Шипунов вел ее через всю деревню — под ножом вел как заложницу («Если придет милиция, я тебя убиваю»). Неужели никто не попался им навстречу? Попались, они встретили по дороге — вот уж действительно ирония судьбы — председателя и секретаря исполкома сельсовета. Допускаю, что ни Иванова, ни Яскунова ножа не заметили, все равно — странная пара: она впереди с обреченным видом... и чуть сзади — он.
До трагедии оставалось еще целых два с половиной часа.
Конечно, жаль, что Лазурин, молодой парень, так повел себя. Даже не знаю, можно ли требовать от него смелости? Но дальше пойдет речь о людях, от которых смелости требовать должно.