Венская прелюдия

— … Ты — надежда и упование наше; призри на нас милосердно и научи всегда обращаться к Иисусу. Научи нас вставать после падения и возвращаться к Нему через исповедание грехов в святом таинстве примирения, дарующем покой душам нашим…

Джованни преклонил колени перед иконой Святой Девы Марии, закрыв глаза и опустив голову. Его шёпот звучал достаточно громко, чтобы Божья Матерь услышала слова, предназначенные только ей, но в этот раз их услышал ещё один человек, который дождался, пока скрипач дочитает молитву.

Генерал Бекс положил ладонь на затылок замершего в молитве мужчины, и тот оторопел от неожиданности. Падре достиг должного эффекта — подошёл благодаря своим мягким туфлям абсолютно беззвучно и прикоснулся только после последнего слова «Амэн».

— Ты просишь Мадонну о прощении уже который год подряд… — произнёс генерал, перекрестившись.

Услышав знакомый голос, Джованни открыл глаза, но подняться с колен не посмел.

— Да, падре. Молю. Терзаюсь за вину свою. За невинно погибшего от моих рук кучера…

Генерал понимающе кивнул и продолжил:

— Не терзай себя. Дева Мария уже сделала то, о чём ты её так часто просишь в искренних молитвах. Она простила. Да и был ли грех? Разве можно считать преступлением перед Господом деяние, совершённое во благо церкви? Враги ордена — заблудшие безбожники. Пусть даже они старательно замаливают свои грехи, это не искупает их вины. Ибо действие у них впереди разума. Господь милостив. Он создаёт благие наши помыслы, он направляет чаяния наши в нужное русло. Мы — его справедливость. Мы — его меч карающий… не нам решать. За нас решают.

Генерал поднял взгляд вверх, прошептал что-то и позволил скрипачу встать.

— Падре, прошло уже столько лет… — Джованни смиренно сложил руки перед собой и склонил голову. — Я многому научился у Игнацио, я помню каждое ваше слово, я предан до гробовой доски и полон признательности за то, что вы тогда спасли меня от расправы. Но всё же…

— Ты не добился своей главной цели, я понимаю, — промолвил генерал.

— Абсолютно так. Меня терзает мысль о том, что я до сих пор не выполнил свою клятву, что обидчик моего единственного родного человека, моей сестры Паолы, не понёс наказание, а живёт сыто и счастливо. Я начинаю сомневаться в том, что справедливость существует. Господь до сих пор не наказал его. Господь до сих пор не направил мою руку.