Венская прелюдия

Флигель-адъютант торопливо ускорил шаг по лестнице, опередив Скобелева на целый пролёт, там кому-то что-то кратко доложил и исчез в полутьме изогнутого коридора. Генерал-адъютант шага не ускорил, поднимался так же размеренно, словно под стук метронома.

Лестница, покрытая красной дорожкой, привела Михаила Дмитриевича на второй этаж, который существенно отличался высотой от первого в меньшую сторону. Потолки были настолько низкими, что создавалось ощущение сдавленности пространства.

— Вы не имели чести бывать в Гатчине, ваше высокопревосходительство, читаю на вашем лице некоторое удивление. Да, нам сюда. — Генерал Черевин широко улыбнулся и протянул Скобелеву руку, как только тот поднялся по лестнице. — Это антресольный этаж. Его величество облюбовал его сразу же, как перебрался сюда с семьёй. Повелел обустроить для себя жилое крыло в арсенальном каре. Его величество оставил во дворце всё, как было, за некоторыми мелкими исключениями. Память предков, видите ли… Павел Петрович, всё такое… Наш государь любовью к помпезности, в отличие от прежних Романовых, не отличается.

— Для чего его величество хочет меня видеть? — пробасил генерал от инфантерии.

— Сие мне в деталях неведомо. Александр Александрович даже со мной не откровенничают. Коли нужно что — так спрашивает. За вас, Михаил Дмитриевич, вопросов не возникало.

Хитрец Черевин прекрасно знал суть вопроса, но каков же он был бы адъютант, если бы подготовил государева гостя к разговору. Нет, всё произойдёт там, в кабинете.

— По вашему лицу вижу, Пётр Александрович, что службу несёте исправно. Как обычно — плутовство в глазах и под усами — рот на замке. Не иначе, его величество должен быть доволен.

— Не исключено. Но это дело государево, а сейчас попрошу ваше оружие.

Собеседники преодолели постоянно уходящий вправо коридор и упёрлись в дверь, перед которой стояли два арапа в красных мундирах личной охраны. Таких же, как у черкесов, сопровождавших царя на выездах.

Несколько удивившись, Скобелев отстегнул шпагу пехотного образца, которая соответствовала его парадному мундиру.

— Да, друг мой, да… Такие нынче времена, такие правила. — Черевин принял шпагу, передал её одному из арапов и без стука вошёл в невысокую дверь.

Михаил Дмитриевич попытался осмотреться, насколько позволяло скудное электрическое освещение. Как он успел сориентироваться, его привели в правое крыло той башни, которая имела восемь стен. Довольно неожиданный выбор для государевой приёмной.

Словно прочитав мысли Скобелева, Черевин, появившийся в дверном проёме, по-дружески положил ему руку на плечо и негромко произнёс:

— Приёмный кабинет этажом выше, но его величество работает с бумагами и не хочет отвлекаться. Считайте это хорошим знаком, Михаил Дмитриевич…

«Таки что-то знает, чёрт усатый…» — подумал Скобелев и сделал шаг в кабинет.

— Генерал от инфантерии Скобелев прибыл по вашему приказанию, ваше величество! — отрапортовал визитёр, как положено по такому случаю, щёлкнув каблуками и вытянувшись по стойке «смирно».

Император, уже предупреждённый о том, что его полководец прибыл, поднялся из-за стола, обитого синим сукном, и, заложив руки за спину, сделал несколько шагов навстречу. Громадный рост хозяина кабинета только подчёркивал стеснённость помещения. Скромная обстановка, несколько картин передвижников на стенах, над каждой из которых висела расписная тарелка.

Взгляд генерала зацепился за портрет со знакомыми чертами лица. Пожилой мужчина запечатлён в своём кресле. За неизменно маленькими очками чётко просматриваются спокойные глаза, излучающие уверенность. На лбу и переносице несколько морщин. В их глубине весь жизненный опыт этого персонажа. Чёрный сюртук почти сливается с тёмным фоном, лишь белоснежные манжеты и воротник выделяются светлыми пятнами.

«Если он здесь занимает место в рамке, то есть надежда, что я буду услышан… Постарел старик Победоносцев… Сколько я его не видел? Десять? Пятнадцать лет?» — промелькнуло в голове Михаила Дмитриевича.

Слева секретер с ящиками в четыре ряда, на нём стопки папок с цветными закладками. Абсолютно вплотную — белый журнальный столик, на котором развёрнуты в виде книжечек три фотографии августейшей семьи. За спинкой невысокого рабочего кресла от пола в четыре ряда одна на другой полки, забитые какими-то книгами. На полу цветастый ковёр азиатского происхождения с высоким ворсом.

— Рад приветствовать вас в своей берлоге, генерал. Садитесь сюда. — Государь подвинул небольшое кресло, что стояло напротив его стола поближе, и подал Скобелеву свою громадную руку. Рукопожатие оказалось крепким, стальным. Недаром ходили слухи, что завязывать кочергу в узел — любимая царская забава.

«Похоже, ураган прошёл мимо, но следует быть начеку», — подумал генерал, присаживаясь в указанное место.

— Кухмейстер квасу вчера процедил. Отменный получился! — Александр Александрович, не дожидаясь ответа, дёрнул шёлковый шнурок, и один из арапов почти мгновенно появился в кабинете. — Квасу подай нам. Того, что вчерашний.