Венский бал

Через день мне позвонил пресс-атташе министра. Он говорил со мной так сухо, будто имел на меня зуб, мол, ЕТВ навлекло беды на голову его шефа. Краткое изложение принятых решений звучало подобно боевому приказу: «Заключите договор с директором Оперы. Два условия – декорации и наружное оформление здания остается за дирекцией. И еще: никакой рекламы во время трансляции из зала».

Однако без рекламы, конечно, не обошлось. Но это была наша самореклама, ненавязчиво мелькавшая на оборудовании и одежде. Каждый микрофон, каждая камера, каждый репортер были отмечены фирменным знаком. Первоначально речь шла об одном часе эфирного времени. В Париже явно не было уверенности, на ту ли лошадку делается ставка. Возможно даже, кто-то был против. Проект, связанный с балом в Опере, в узком кругу руководства рассматривался как своего рода пробный забег: в договоре было особо подчеркнуто, что имеется в виду лишь предстоящий бал, хотя это не исключало продолжения подобных телешоу в последующие годы. Путем целенаправленно распространяемых в подготовительный период слухов об ожидаемых гостях удалось достичь неожиданно высокого пиаровского эффекта. Вскоре стали ориентироваться на два с половиной часа трансляции. В начале декабря было решено увеличить время до четырех часов, чтобы установить терпимый для европейского зрителя баланс прямой передачи и рекламных блоков.

Но этому, к сожалению, предшествовало кое-что другое, чему я сопротивлялся до последнего. Свою задачу, связанную с балом, я считал выполненной, как только удалось пробить договор. Это было заблуждением. Мишель Ребуассон настаивал на том, чтобы я взял на себя руководство передачей. Я же вспоминал слова матери: «В конце концов ты окажешься в отделе рекламы».

В письме Мишелю я объяснил, почему вынужден отказаться от своего участия в трансляции бала. Мне надо, мол, готовить новый югославский репортаж и в срочном порядке осваивать тему Кавказа, где возобновилась уже подзабытая война. Большой кавказский репортаж принесет ЕТВ тысячу очков. Затем я напомнил, что, согласно контракту, я отвечаю за политическую информацию о странах Восточной Европы, а не за светскую дребедень в Вене.

Ответ пришел уже через несколько дней заказным письмом. Мне было указано на то обстоятельство, что ЕТВ рассматривает Венский бал как выдающееся событие всеевропейского масштаба. А на меня выбор пал не столько из-за признания моего профессионального мастерства, сколько потому, что только я могу наилучшим образом поставлять из Восточной Европы репортажи вживую. Письмо заканчивалось директивой: «Пригласите в Вену всех президентов и премьер-министров восточноевропейских стран. Бал в Опере должен стать ежегодно проводимым "Венским конгрессом". Таково Ваше служебное задание».

Я скомкал письмо и запустил им в стену. Потом взялся за дело. Неожиданную поддержку мне оказала бундесканцелярия. Пресс-атташе вскоре начал звонить каждый день, интересуясь, кто из политиков принял приглашение. Он и сам рассылал пригласительные письма и начал составлять протокол касательно гостей, размещаемых в ложах. Всякий значительный политик в ночные часы, то есть за время бала, должен нанести неофициальный визит бундесканцлеру. Бундесканцлер пожелал выступить в роли хозяина. Это привело к трениям с бундеспрезидентом, который чувствовал себя истинным главой государства. Его пресс-атташе докучал мне пересмотром и корректировкой протокола, составленного в департаменте бундесканцлера. В конце концов я взбеленился и заявил обоим господам, что отныне буду иметь дело только с окончательно составленным протоколом. Это, однако, вовсе не отвадило их от общения со мной, во всяком случае не помешало им давать мне ценные советы на ужинах и банкетных тусовках.

Как-то во время очередной запарки до меня добралось письмо отца, где он кратко и толково сообщал то, что мне и так уже было известно. Он не хочет быть мне обузой в Вене, но, естественно, был бы не прочь хоть раз в течение своего четырехдневного пребывания в столице Австрии повидать меня. Это сулило мне неприятные осложнения, поскольку я договорился об интервью с кое-какими политиками в Братиславе и Будапеште, не придав значения датам. Интервью мыслились как часть репортажа о венгерском нацменьшинстве в Словацкой Республике. Я позвонил отцу и сказал, что в начале его пребывания не смогу находиться в Вене. Однако сердечно приглашаю его пожить у меня.

– Нет, нет, – ответил он, – это будет слишком канительно. В аэропорту меня должны встретить и отвезти в отель «Вандль». Там будет все, что мне необходимо.

– Я заберу тебя в последний день из «Вандля». Мы придумаем, как провести время. А потом я сразу отвезу тебя в аэропорт.