Венценосные супруги. Между любовью и властью. Тайны великих союзов

Семья не приносила Марии Каролине ни капли утешения. Когда французы заняли Неаполь, она не дождалась никакой помощи от зятя императора Франца II. Королева старательно заботилась о своих детях; как раз пришла пора пристроить замуж дочерей. Но останься она в Палермо, шансы найти подходящих женихов ничтожно малы. И королева решила вернуться в Вену: для поиска выгодных партий было необходимо дипломатически сблизиться с Австрией. Мария Каролина оставила мужа в Палермо и в июне 1800 г. отправилась в родной город. На дорогу до Шёнбрунна ушло два месяца. Королева встретилась со старшей дочерью Марией Терезией и внуками. Вопреки ожиданиям, ее постигло разочарование. Зять держался особняком и не ладил с женой. Ему дали понять, что теща в Вене задержится. Мария Каролина расплакалась и, поддавшись чувствам, написала решительные слова: «Я вижу, что меня избегают, что моя родня от меня открещивается, что меня считают ответственной за все». Или: «Моя дочь объявила о желании, чтобы я ушла… Она ненавидит нас – и своих сестер, и меня, – и она настраивает против нас своего мужа. Отныне она умерла для меня».

Мария Каролина отказывалась понимать причины, заставлявшие Франца II старательно избегать любых союзов с Неаполем против французов. Столкнувшись в Баварии и Италии с французскими армиями Моро и Бонапарта – успевшего вернуться из Египта и стать Первым консулом – Австрия терпела одно поражение за другим: при Маренго в июне 1800 г. (как раз тогда Мария Каролина уехала из Палермо в Австрию, и именно это усложнило маршрут) и в Хоэнлиндене в декабре. Что оставалось австрийскому императору, кроме как добиваться мира? Прямолинейность и радикальность неаполитанской королевы доходили до безумия. И чуть ли не на следующий день второй Итальянской кампании французская армия заняла часть неаполитанских владений.

В январе 1801 г., не в силах сопротивляться французам и дальше, Австрия подписала договор о перемирии и стала вести переговоры о мире, каковой и был заключен в феврале в Люневиле. А тем временем Фердинанд из Палермо велел старшему сыну Франциску тоже подписать соглашение о перемирии. Мария Каролина была вне себя от злости, называла документ позорным и осыпала насмешками тех «героев», что его утвердили. «Я больна от ярости…, – писала она. – Я решила не возвращаться сейчас в Неаполь, ибо умру там от скорби». Не меньше горя испытала она, когда эрцгерцог Тосканский, второй ее зять, потерял Тоскану, которая вскоре стала королевством Этрурия. И в довершение, ее собственный муж в марте подписал мирный договор, вынуждавших королевство Обеих Сицилий отказаться от определенных земель, закрыть порты для английских судов и согласиться на оккупацию Абруццо и области Отранто французскими войсками. Марию Каролину это добило окончательно. «Позорный договор», «унизительная, жестокая подлость», «гибельный мир»… Ей не хватало слов. «Я невыносимо краснею и мне страшно стыдно… Неаполитанское королевство потеряно».

Россия Александра I и даже Оттоманская империя заключили с Францией мир. Вслед за ними Англия в марте 1802 г. подписала в Амьене договор. А тем временем французская армия начала занимать неаполитанские территории. Бонапарт уже победил. Вся Европа радовалась миру, пришедшему на смену десяти годам войны. Но Мария Каролина в Вене не разделала это ликование. Фердинанд мог хотя бы вернуться в Неаполь. Месяцами жена побуждала его к такому шагу, дабы «в столице, наконец-то, был государь, которому положено там находиться».

27 июня 1802 г., через три с половиной года отсутствия Фердинанд IV прибыл в столицу, где незлопамятные горожане бурно приветствовали его. Разве он не король лаццарони? Его супруга покинула Вену и приехала к мужу 17 августа того же года, но столь же восторженного приема не удостоилась: «Меня встретили и приняли поистине дерзко». Чета воссоединилась. Королева нашла, что Фердинанд стал «более честолюбивым, деспотичным и горделивым». Сразу после прибытия Марии Каролины, монарх в одиночестве отправился во дворец в Казерте, что к северу от Неаполя, и в тамошние загородные резиденции с единственной целью, как рассказывал французский посол Шарль Алкье, «удалиться от женщины, чей нрав стал ему невыносим… Их разлад был откровенно заметен, они держались друг с другом холодно и скованно и даже не скрывали этого».