Вепрь

Тогда куда? Новый Свет? Это — да. Это возможно. Но тут нужно крепко думать. Сорваться самому, близким, организовать там свою колонию в принципе можно. Да только опять-таки нужна сила. Без нее могут стереть в порошок. Причем кто угодно: местные аборигены — там резня стоит такая, что многотысячные поселения с сотнями солдат не выдерживают; западники, которые ревностно следят за тем, чтобы не появлялось в тех краях новых акционеров. Мало того, эти еще и друг с другом бьются, только перья летят. Сунуться туда, где западниками не пахнет? Заманчиво. Но там и против аборигенов придется стоять в одиночку. Сколько он сможет туда увлечь народу? При самом благоприятном развитии ситуации — не больше сотни. И с этим встать против тысяч и тысяч дикарей?

А может, просто поселиться с близкими в какой-нибудь колонии западников и жить спокойной жизнью? Об этом раньше нужно было думать, когда рожей своей светил направо и налево. Теперь ведь и во Фрязию дороги нет — схватят и выдадут. А то как же! Соседей добрых обидели! Что тут скажешь, не думал он тогда ни о чем, просто злобу свою изливал, местью упивался. Готов был весь мир спустить в унитаз, лишь бы свою страсть к крови утолить. Тогда казалось, что эта жажда неодолима, а вот пришло-таки время подумать и о будущем.

Эх, не послать ли все к чертям собачьим? Ведь собирался же смертушку принять за близких людей, без дураков собирался. И что теперь их ждет? Парней — вечная солдатчина и гибель не пойми за что, Орехин и Сохатовы однозначно в холопы попадут, как только выяснится, какие технологии им ведомы. И ведь могли мальцы этого избежать, да сам же Виктор и подтолкнул их к пропасти, когда одобрил желание изучать мастерство Богдана. Ох, дурья башка, что же ты наделал! Прогрессер хренов!

Решение никак не приходило. Не видел он выхода из сложившейся ситуации. Вот вроде бы свет в окошке — и тут же находится множество всяких «но», на горизонте начинают маячить большие неприятности.

Когда они следующим утром подъезжали к городской заставе, из пленников на волокушах лежали только четверо раненых татей да приказчик Истомы, все укрытые так, чтобы ни одна живая душа их не видела. Удар должен был быть внезапным и страшным, чтобы купец ничего не успел предпринять.

Не хватало двоих и в десятке Виктора: Зван и Кот сопровождали четверых пленников на постоялый двор. Дорогой с ними должны провести задушевную беседу, в дополнение к той, что провел сам Волков, дабы новички осознали, что надлежит делать, чтобы выжить. Сначала кнут, о пряниках речь пойдет гораздо позже.

Проехали прямиком в кремль, пред ясны очи воеводы. В воротах их хотели было досмотреть, но, как и на въезде в град, Виктор не позволил этого сделать, откровенно злоупотребляя именами отца и сына Смолиных. Однако когда они уже достигли воеводского дома, его ждало разочарование. Воеводы на месте не было.

Оказывается, в доме боярина сегодня бурное торжество. Он выдавал замуж одну из своих внучек, а потому занят совсем иными заботами, возложив все административные вопросы на дьяка. Вот только идти в съезжую избу Волкову было не с руки, дело как-никак касается одного из уважаемых купцов города. Тут, главное, не опростоволоситься. Иначе все думы о том, как бы вывернуться из сложной ситуации, останутся только думами, потому что сожрать его могут еще до того, как он начнет осуществлять любой из своих замыслов.

— И что будем делать?

— Делать нечего, Горазд. Оставайся здесь и никого не подпускай к волокушам. Никого, слышишь? Даже если придется стрелять. Если сейчас не сработаем так, как надо, тогда все прахом пойдет, а за наши жизни я и полушки не дам.

Уже через пять минут скачки по улицам града Виктор был у ворот боярской усадьбы. Из-за ограды слышались музыка, разноголосое пение. Как говорится, свадьба пела и гуляла. У ворот шастал народ, которому щедрой рукой боярской дворни разливали хмельное без ограничений. Уже появились и пропойцы, которые валялись у ограды. Одного Волков даже узнал: завсегдатай той самой таверны, правда, уже в беспамятстве. Интересно, которую из внучек выдают замуж? К черту. Какая, собственно, разница? Тут вопрос жизни и смерти.

В калитке он столкнулся с непреступной стеной в виде привратника. Тот без лишних разговоров перенаправил Виктора в сторону выставленных бочонков, у которых стояли и сами уже хмельные виночерпии. Прибыл к боярскому подворью, хвала небесам, так испей винца за здоровье молодых да ступай с миром. Хочешь — всю бочку опустоши, чай, погреба Смолиных не иссякнут, другую прикатят. А о делах боярин и слышать ничего не хочет, есть в съезжей избе дьяк, он все решит и рассудит.

— Отец, да как ты не поймешь, дело не терпит отлагательства, — пустился в уговоры Виктор. Что поделать, если ни казенный тон, ни грозный вид на старика, что ревностно охранял вход в усадьбу своего господина, не действовали.

— Коли дело срочное, так чего же тогда ты тут время теряешь? Скачи в съезжую, доложи дьяку, а тот уж рассудит. Нужно воеводу известить — сам и прибудет, только его по делам дозволено пускать.