Вепрь

— Не совсем спокойно, — заметил Вепрь, — но, в общем-то, вы правы… Где у вас тут балкон? Придётся поиграть в Рэмбо.

Хозяин проводил его в комнату, такую маленькую, что разложенный на ночь диван занимал ее почти полностью, и, раздвинув шторы, открыл балконную дверь.

— Прощайте, — сказал Вепрь. — Приятно было провести с вами время.

Он шагнул на балкон, огляделся и, никого не приметив в свете слегка задернутой тучками луны, встал на ограждение. Одной рукой придержался за стену, а второй, встав на носки, попытался дотянуться до крыши.

Получилось.

Пусть самыми кончиками пальцев и неизвестно за что он там ухватился, но — получилось. Вепрь немного закрепился, подергал — не отвалится ли, если повиснуть всем телом?

Кажется, держится крепко.

Он уцепился второй рукой, перехватился и, оттолкнувшись ногами от стены, в одну секунду закинул тело на крышу. Перекатился подальше от края, ударился плечом о гнилую трубу вентиляции и вдруг услышал почти над самым ухом:

— Вот и отлично! Так и лежи и не вздумай дёрнуться!

Мысленно выругавшись, он потер ушибленное плечо и повернулся на голос.

Так и есть — двое. Спецназ. Тёмные одежды, тёмные маски. На головах: в круглых прорезях светятся белки глаз; бронежилеты, укороченные "АКСы".

Крепкие решительные парни. Тренированные. Глупенькие.

Один из них без лишних слов бросился к нему, отцепляя от пояса наручники.

Второй, широко расставив ноги, держит его на прицеле.

Ну что ж, ребята, играть в Рэмбо — так до конца.

Когда спецназовец подбежал к нему, уперся коленом ему в позвоночник и собрался нацепить наручники, Вепрь перехватил его руку, вывернулся, и через мгновение спецназовец уже сам был окольцован и прицеплен к решетке, закрывающей вентиляциионную трубу.

Второй кинулся на Вепря, но, получив ногой в переносицу, тут же рухнул.

— Пикнешь — убью, — предупредил Вепрь первого, приставив ему ко лбу его же автомат. — Ты меня хорошо понял, мальчик?

Спецназовец кивнул. Вепрь отобрал у него ключи от наручников и сорвал с головы маску. «Мальчик» оказался бородатым сорокалетним мужиком с нахмуренным от досады лбом.

— Отдохни, дядя.

Вепрь врезал ему автоматом в нахмуренный лоб, и тот сразу обвис на наручниках.

Отбросив автомат, Вепрь, пригнувшись, подбежал к противоположному краю крыши и посмотрел вниз.

У подъезда ещё двое. Один, услыхав на крыше шум, отошел от стены и посмотрел наверх. Помотав головой, вернулся к подъезду.

Молодец. Там и стой.

Вепрь подошел к торцу и прикинул расстояние до соседнего дома.

Метров шесть. Перепрыгнуть нельзя, но между домами очень кстати возвышался старый тополь, раскинув в стороны могучие ветви, которые почти доставали до стен обоих домов. Не воспользоваться этим было просто глупо. Вепрь встал на край крыши и прыгнул. Удачно.

Тяжелая ветвь под ногами опустилась, спружинила и медленно приподнялась.

Он закачался, взмахнул рукой, пытаясь удержать равновесие, но не удержался и едва не ухнул вниз. В последний момент схватился за ветку над головой. Сделал вперед три быстрых шага и, почувствовав неожиданную опору, замер. Посмотрел вниз — никого. Переступая мелкими шажками, дошел до ствола, обнял его и перешагнул на такую же мощную ветвь с противоположной стороны.

Крыша соседнего дома была уже совсем рядом, и Вепрь Прыгнул. Не совсем удачно: подвернул ногу и упал. Чертыхнулся.

Поднялся и захромал к- открытому окошку чердака.

Потом он спустился вниз и, стараясь держаться в тени домов, прихрамывая, побежал на стоянку, где бросил свою машину. Она по-прежнему стояла там в гордом одиночестве. Вепрь открыл дверцу и упал на сиденье. Хотел достать из внутреннего кармана пиджака ключ зажигания, но в этот момент в затылок уперлось холодное дуло пистолета.

— Приехали, — проговорил Вепрь. — Это Сосунок, или я ошибаюсь?

— Нет, ты не ошибаешься, — довольным голосом ответил Сосунок с заднего сиденья. — Это действительно я… А ты теряешь форму, Вепрь. Что это были за выкрутасы там, на крыше? Рядом со мной лежит «СВД» с прицелом ночного видения, и я запросто мог снять тебя, когда ты появился на балконе… Лишаешься прежней классности, Вепрь, и ходы ленишься просчитывать.

Убрав пистолет, Белкин стал шарить по карманам в поисках сигарет.

— Что ты сделал с Трохиным, Вепрь? — чиркнула зажигалка.

— Я отпустил его с миром. Я установил, что никакой вины в деле Алексея Комова за ним нет, и вынес оправдательный приговор.

— А Курженко? Сегодня утром он застрелился, но мне с трудом верится в версию о самоубийстве. Признайся — твоих рук дело?

— Отнюдь. За меня всё решил Господь. Или дьявол, если угодно.

— А-а, понимаю! Гусарская рулетка?

— Именно. А разве супруга его ничего не рассказала следствию?

— Она в глубокой депрессии. Это врачи так сказали. А мне кажется, что у неё попросту съехала крыша. Бормочет что-то себе под нос, тихонько улыбается и ни на кого не реагирует. Иногда начинает хохотать словно от щекотки. Ты здорово умеешь доводить людей до сумасшествия, Вепрь.

Последовала пауза, чувствовалось, что Сосунок ждет ответа. Но Вепрь молчал. Тогда Сосунок спросил:

— А Жирный? Ты его уже убил?