Вепрь

Оперативно-следственная бригада, состоявшая из полногрудой женщины-медика в шерстяных рейтузах, пожилого следователя Пугашкина и фотографа, долго в лесу не задержалась. Осмотрев, сфотографировав и расфасовав мелкие и крупные фрагменты скелета в полиэтиленовые мешки, а также взяв на месте пробы запекшейся крови, сотрудники прокуратуры перекочевали в тепло, то есть к Обрубкову, исполнявшему, за неимением, должность коронера на общественных началах.

Верховодил всей экспедицией Пугашкин. Чувствовалось, что следователь с егерем очень знакомы, но отношения между ними натянутые. И хотя посещение здешних мест для работников районной прокуратуры за последние годы стало делом привычным, к егерю они прежде не захаживали. Теперь же, по причине жестокого мороза, Обрубков дал им поблажку.

Следователь оценил экстерьер Хасана и собрался уже потрепать его по загривку, но Хасан так ощерился, что вся трепка досталась штрейкбрехеру Банзаю. Наконец я узнал имя нашего кота, да и то благодаря фотографу, непременно пожелавшему выяснить, кого и как зовут, ибо в незнакомой компании он пить отказывался.

- Мало ли с кем поднимешь, - грея на печке ладони, воодушевленно трепался фотограф. - Я, допустим, Василий и не скрываю этого. Противопоказано в нашей профессии пить, во-первых, с потенциалами и, во-вторых, антифриз.

- Бесспорный факт, - поддержал его Пугашкин.

Оба служителя Фемиды недвусмысленно посмотрели на Обрубкова, но запасной полковник отмолчался.

- Евдокия Васильевна! - Пугашкин устремил испытующий взор поверх очков на женщину-медика. - Вы с нами?

Так, должно быть, пламенные большевики допрашивали пламенных меньшевиков и левых социалистов накануне решительных выступлений. «Ты с нами?!» - возможно, встряхивал за лацканы пиджака боевик Симон Камо боевика Иннокентия Савинкова где-нибудь в пивной на Вильгельмштрассе, прежде чем угодить в Моабит.

Евдокия Васильевна без колебаний отщелкнула замки болотного металлического ящичка с облупившимся крестом на борту.

- А которые у нас потенциалы? - проявил я в общем-то праздное любопытство.

- Вероятные преступники, - отозвался фотограф, разливая медицинский спирт по кружкам.

- Это - все, - обобщил следователь, разбавив спирт колодезной водой, почерпнутой из ведерка. - В каждом из нас дремлет хищник. Важно его распознать.

Словно в подтверждение данной версии Банзай широко зевнул, обнажив свои мелкие клыки.

С виновниками этого непонятного торжества я пить отказался, сославшись на гастрит, а егерь просто отказался, ни на что не ссылаясь. Моментально заподозрив в нас отпетых «потенциалов», Пугашкин, как старший группы, свернул застолье и перешел к формальностям. Заполнив протокол, он долго и въедливо уточнял у Обрубкова характер и привычки слабоумного Никеши. Все это он квалифицировал как словесный портрет преступника.

- Значит, утверждаете, что убийца - добрейший малый?! - наседал Пугашкин, исполненный глубокого сарказма. - И кого он там не обидит?!

- Мухи. - Гаврила Степанович заскучал.

- Так и зафиксируем. - Но вместо того чтобы «фиксировать», следователь забарабанил пальцами по клеенке. - Или сначала обменяемся впечатлениями? Я лично вижу перед собой матерого садиста и уголовника!

- Давай обменяемся, - невозмутимо согласился Обрубков. - Теперь я буду видеть в нем уголовника, а ты - безобидного пацана, которого тебе, раззяве, подсунули.

Щека Пугашкина дернулась, будто от невидимой затрещины.

- Я фоторобот составил, - разрядил обстановку фотограф Василий, предъявляя нам рисунок, изображенный в блокноте.

Никогда бы я не подумал, что простым карандашом можно так усложнить поимку преступника. На листе бумаги был набросок то ли Франкенштейна, то ли Джека-Потрошителя. Словом, типа, способного без посторонней помощи вырезать весь поселок по домашнюю скотину включительно.

- Обратный ход, - порадовал Василий присутствующих своей методикой. - Ломброзо по внешности уточнял злодея, а я по картине злодеяния уточняю внешность.

Обрубков сходил в свою комнату и вынес черно-белый фотоснимок худенького белобрысого юноши с большой родинкой на переносице. Юноша обнимал за шею Хасана. Свирепый пес сидел смирно, высунув от удовольствия язык. Юноша был одет в простые широкие портки и майку, обнажавшую его худые ключицы.

- Никеша. - Егерь передал снимок Пугашкину. Тот крякнул и убрал фото в планшет.

- Поехали! - распорядился он, поднимая свою команду. - Вода в радиаторе померзнет. Еще к родственникам жертвы надо завернуть.

После отбытия следственной бригады мы с Гаврилой Степановичем принялись за чай. Обрубков был сосредоточен и долго отмалчивался, прихлебывая кипяток из блюдца.

- За этим вепрем, Сережа, я четверть века иду, - произнес он вдруг. - Не обычный это кабан, хочешь - верь, хочешь - нет. В нем свинца и дроби с пуд, не меньше. Нашего брата он люто ненавидит, но остерегается тех, кто с оружием.

- Да. - Я усмехнулся. - Меня уже Анастасия Андреевна известила. Рекомендацию дала непременно ружьем обзавестись.

- Настя? - Егерь глянул на меня проницательно. - Ты, как я замечаю, снисходительно говоришь о ней. Напрасно. Ты бы лучше…