Вепрь

- Не тяни. - Лесничий взялся за крышку. Наша гробница была крайней от стены. Далее в ряд возвышались еще четыре.

- Как брошу, задвигай и падай за вторую.

Филя кивнул, поняв меня с полуслова.

Я помедлил, собираясь с духом, и выдернул чеку. Мы действовали почти синхронно. Я - опустил, он - задвинул. И мы кинулись на пол между саркофагами так стремительно, что, казалось, прошла минута, прежде чем грохнул взрыв. Осколки мрамора просвистели над нашими головами и ударили о стены склепа. Еще не осела пыль, как я вскочил на ноги. Хорошо, что я рот не догадался прикрыть. Я долго отхаркивался, но лесничему пришлось куда хуже. Он-то как раз успел захлопнуть свои челюсти, что при взрывах на двухметровой дистанции строжайше противопоказано. Филя долго тряс башкой после нелепой контузии.

- Есть! - крикнул я ему, заглянув в разрушенный саркофаг.

Днище гробницы, расколовшись, обвалилось в подземный ход.

- Не слышу! - Лесничий подошел ко мне вплотную.

На лице его блуждала растерянная улыбка. Я указал ему пальцем на пролом, и Филя удовлетворенно замотал подбородком.

- Войти можно? - В склеп спускалась Анастасия Андреевна.

- Я уже в себе! - Я обхватил ее за располневшую талию и поцеловал. - Жалко, что не в тебе!

- Сергей! - вспыхнула она, как я догадался по голосу. - Тебе должно быть стыдно! Тебе рот нужно вымыть с мылом!

- А он ничего не слышит! - успокоил я возлюбленную. - Филя! Анастасия Андреевна просит вас ущипнуть ее за грудь!

- Дурак, - фыркнула Настя.

- Ничего не слышу! - виновато объяснил ей друг детства. - Шибануло малость!

Между тем я уже опустил ноги в ход и подтянул к себе карабин.

- Все, Настя, - постарался я сказать как можно строже. - Иди домой. Дальше мы сами справимся. Анастасия Андреевна с детства была приучена к тому, что война и охота - дела мужские. Но здесь она заупрямилась. После взаимных препирательств и отказался от дальнейших попыток отговорить ее и соскользнул в пролом. За мной последовала Настя, и я принял ее в объятия. Замыкал экспедицию Филя, которому, по причине широченных его плеч и мощного торса, пришлось раздеться, затем исцарапаться, протискиваясь в неровное отверстие, и заново одеться.

Подземный ход оказался почище тех, что рыли какие-нибудь средневековые вассалы. Так я, во всяком случае, полагаю. Он больше смахивал на газопроводную магистраль, сухую и ровную. Сначала мы шли под уклон, затем минут десять - по горизонтали, и наконец луч света нащупал основание винтовой чугунной лестницы.

- Держи. - Я передал Филе фонарик. - Свети всегда, свети везде.

По моему жесту лесничий все-таки что-то понял. Он остался на нижней ступеньке, освещая лестницу. Взяв наперевес карабин, я бесшумно двинулся вверх. Мои надежды были связаны с тем, что о существовании подземного хода знают лишь посвященные. А посвященным нет нужды запираться снаружи.

- А ты разве не слышала о ходе? - спросил я тихо обернувшись к Насте.

Слышала, но не думала, что это правда, - ответа она так же едва слышно. - Впрочем, наши благородные предки столько раз все перестраивали. Секретную комнату в библиотеке я обнаружила на старых чертежах. Тех еще, что пращур мой, Вацлав Ди-митриевич, вычерчивал. В западном крыле, казалось мне, тоже должна быть подобная комната. К симметрии он с трепетом относился. Но в чертежах она отсутствовала. А так я и не искала.

Мы поднялись на узкую чугунную площадку. Окованная железом дверь была прямо перед нами. «Вот она где, приемная зоотехника. - Я погладил Анастасию Андреевну по рыжим ее волосам. - Вот они, врата ада. Все правильно. В западном крыле поместья».

«Бог запретил людям и ангелам рисовать карту ада, очертаниями своими подобную фигуре сатаны, - прочитал я когда-то у Сведенборга. - Но известно, что самые мерзкие и проклятые области преисподней находятся в западной стороне».

ЗООТЕХНИК

Дождавшись Филю, я подвергнул тщательному осмотру лишенную замка и ручки дверь. Вопреки моим надеждам она оказалась заперта.

- А постучаться? - предложил Филя. - Небось услышат!

Я постучал себя кулаком по лбу. Лесничий обиженно засопел.

- В том крыле потаенная дверь с обратной стороны подсвечником открывается, - высказалась Настя. - Филя, посвети-ка левее.

Не дожидаясь, когда великан сообразит, что от него требуется, Настя забрала у него фонарь. Ослабевший луч выхватил из темноты серебристого медведя, державшего в поднятой лапе чашу, залитую стеарином. Он был похож на кукольного официанта с подтаявшим пломбиром на подносе. Другая его лапа безвольно висела вдоль туловища.

- Да, - зачарованный искусной вещицей, произнес я рассеянно. - Твой предок любил единообразие. И определенно любил роскошные безделушки.

- Нет, - живо возразила Настя. - В другом случае - хорек. Но принцип, я думаю, тот же. Поздоровайся с ним.

- Что?

- Смелее, - ободрила меня Настя.