Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры

Установить взаимоотношения патронимий с общиной не представляется возможным. Скорее всего, эти связи существовали, но в позднем средневековье стали уже почти неприметны. Еще позднее, в XVIII–XIX вв., как показывают наши этнографические наблюдения, в процессе развития поселений границы патронимий и общин претерпели существенные перемещения. Гнезда поселений значительно выросли и в ряде случаев срослись. Проследить связь такого гнезда с патронимией невозможно. Все наши информаторы вепсы решительно отвергали предположение о существовании родственных связей патронимического характера, которые распространялись бы на население всего гнезда в целом: границы гнезд совпадают не с границами патронимий, а с границами территориальных общин.

Другое дело — входящие в состав гнезда деревни, размеры которых в несколько раз увеличились и достигали 10–20 и более дворов. Границы такой деревни, как правило, совпадают с рамками существовавших родственных коллективов, сохранявших до недавнего времени черты, свойственные патронимии. Во-первых, они и теперь населены по большей части однофамильцами (например, Ишанины в деревне Ишаниной, входящей в гнездо Вехручей); во-вторых, еще 60–70 лет тому назад браки между жителями таких деревень были невозможны, так как они считались родственниками (своеобразная экзогамия); в-третьих, при разделах больших семейных общин новые семьи старались строить свои дома рядом, в той же деревне, для чего испрашивалось разрешение схода (suim); наконец, в-четвертых, в некоторых случаях на погостском кладбище (koumzom) умерших жителей одной деревни старались хоронить в определенном месте.

6

Развитие материальной культуры вепсов в изучаемую эпоху может быть описано лишь чрезвычайно фрагментарно. Это объясняется как крайней отрывочностью сообщений источников (относительно ранних периодов истории материальной культуры вепсов в послекурганное время мы вообще не располагаем почти никакими данными, а более поздние отразились очень несистематично), так и весьма слабой изученностью такой важной стороны культуры вепсов вообще.

Пожалуй, только поселения подверглись специальному изучению. Этим мы обязаны исследованиям М. В. Витова, которым установлен ряд интересных явлений, значительно уточнивших наши представления об истории северных поселений.

Поселения IX–XI вв., как было сказано, пока неизвестны. Но уже в XII в. зафиксирован своеобразный и характерный для Севера тип поселений — погост (например, Тудоров погост; ср. современный Тудозерский погост близ Андомы). В дальнейшем упоминания и описания погостов на вепсских землях проходят через всю историю края, а в бытовой речи это слово слышится иной раз и теперь (pagast). Нет сомнения в том, что как термин, так и самый тип поселения русского происхождения. В вепсскую среду они проникли и укоренились в ней относительно рано, во всяком случае не позднее XIV в.

Другой тип поселения представляет собой деревня (kiita). О деревнях в пределах расселения вепсов из письменных источников мы узнаем лишь с конца XV столетия. Писцовье книги описывают именно деревни. Слово kula относится к весьма раннему лексическому слою. Этимологизировать его трудно. Оно встречается в том же значении в финском и карельском языках; в финских диалектах и в дальних родственных языках означает 'дом’. Создается впечатление, что первоначально оба значения слова должны были совпадать и обозначали, видимо, однодворную деревню. Кроме погоста и деревни, документы знают «починки» и «выставки», которые не составляли отдельного типа поселений, а являлись эмбрионами будущих деревень.

В течение всей феодальной эпохи характер заселения на территориях, занятых вепсами, не менялся: прибрежный тип заселения решительно преобладал. Но хотя поселения «на озере» и на «реке» (ср. современные названия: Рыбрека — вепсск. Kaleig’; Озера — вепсск. Jarv’; Вонозеро — вепсск. Enarv’; Гимрека — Hiimd’ogi) в писцовых книгах и позднейших источниках составляют подавляющее большинство, все-таки нельзя пройти мимо того факта, что небольшая часть (3–4%) в позднем средневековье уже принадлежит водораздельным (иначе придорожным или сележным — от sel’g ’хребет’, ’возвышенность’) поселениям (ср., например, Матвеева Сельга — вепсск. Matvejansel’g; Сельга — вепсск. Sel’g; Вангимова Сельга — вепсск. Vanhimansel’g). В дальнейшем число поселений сележно-водораздельного типа медленно, но неуклонно увеличивалось в связи с заселением водоразделов и развитием колесного транспорта и дорожного строительства.