Вепсы. Очерки этнической истории и генезиса культуры

Характер жилищ Чуди также вырисовывается более или менее определенно. Ясно, что она обитала в жилищах, несколько углубленных в землю, так что в народной памяти это отложилось в виде представлений о том, будто Чудь жила в ямах. Путешественники, собиравшие на Севере сведения о Чуди, постоянно упоминают рассказы местного населения о ямах, служивших прежде жилищами Чуди. Это обстоятельство несомненно нужно поставить в связь с тем, что у вепсов и южных карел-ливвиков еще в прошлом веке широко бытовала любопытная примитивная постройка — промысловая лесная избушка (muapertiine), которая устраивалась, как полуземлянка, углубленная в землю на 50–70 см.

Как уже было^отмечено ранее, срубная техника в строительстве жилищ не является исконной на Севере. Например, в эпоху неолита и раннего металла она еще, по-видимому, не сложилась. Не исключено поэтому, что более архаичной здесь следует считать столбовую технику строительства. Определенные намеки на это можно видеть в упоминаниях «столбов», «подпорок» и проч, как постоянных атрибутов мотива о гибели Чуди под землей. Столь же постоянно присутствует в этих преданиях и упоминание земляных крыш, чему также соответствуют некоторые факты современной этнографии Севера: крыши с земляной подсыпкой на лесных избушках и станах известны у северных и оятских вепсов, а также у южных карел.

Вообще уровень культуры Чуди не следует себе представлять как слишком низкий и примитивный. Указания преданий на наличие постоянных жилищ у Чуди — хорошее подтверждение этой мысли, однако не единственное. В литературе довольно прочно установилось мнение, будто бы Чудь, изображенная в преданиях, вела «жизнь бродячую». Упоминания о «сыроядстве» Чуди (связанном, вероятно, с развитием охотничьих промыслов), понятые слишком буквально, использовались для подкрепления этого мнения, в результате чего образ жизни ее рисовался чуть ли не как кочевой. Такое представление является в основе своей ошибочным. Лучшим опровержением этому служат данные самих преданий, сообщающие о примитивном земледелии, существовавшем у Чуди, при наличии которого как одного из главных занятий (а так оно и выглядит в преданиях) никакое систематическое кочевание невозможно. Из орудий, связанных с земледелием, предания знают серп, топор. Кроме того, известны шило, нож, а из оружия — копья и луки со стрелами.

Таковы те немногочисленные бытовые подробности, извлеченные из преданий о Чуди и составляющие этнографическую ее характеристику, которая, заметим кстати, почти совершенно одна и та же по разным районам всего ареала. Однако и эти данные представляют собой несомненную ценность. Они интересны не только сами по себе, но в особенности в сопоставлении с этнографическими наблюдениями значительно более позднего времени. Уже было указано на любопытные совпадения тех данных, которые мы черпаем из преданий о Чуди относительно их жилищ, с лесными промысловыми избушками-полуземлянками вепсов и южных карел. С другой стороны, уровень хозяйства Чуди, как он вырисовывается по преданиям, вполне согласуется с тем, что мы узнаем на этот счет по материалам археологии курганов приладожского типа. Важно, далее, продолжая сопоставления в плоскости микроэтнонимики, отметить, что определенные группы русских, например жители Каргопольщины, до сравнительно недавнего времени окрестным русским же населением назывались «сыроедами, Чудью белоглазой». Последнее обстоятельство наводит на мысль, что отдельные мелкие группы Чуди, теперь уже обрусевшие, сохранялись довольно долго, а вследствие того появляется возможность поставить это обстоятельство в связь с фактами поздней вепсской этногеографии (например, с фактом расселения вепсов в Исаевской волости — на границе Вытегорщины и Каргопольщины), к чему мы еще вернемся позднее.