Верь (СИ)

— Можешь считать меня кем угодно, даже самым страшным существом в мире, только бы это заставило тебя сто раз подумать, прежде чем решится на свою очередную глупость.

В его голосе неприкрытая угроза, но не боюсь его ни капли, что очень странно для него, а не для меня.

— Глупость? — еле слышно повторяю, словно не поняла о чём он, мы оба понимаем, что я просто издеваюсь.

Без футболки он выглядит так сексуально, даже с этими шрамами. Откуда они взялись, разве на них не заживает все раны? Вряд ли он ответ, если спрошу, да и мне страшно, что услышу что-то похуже истории его жизни. Какая же у него приятная на ощупь кожа, так нравится проводить по ней пальцами, особенно по позвоночнику, от этого у него появляются мурашки на коже, и он хмурится.

Да, да, я использую твой нюх против тебя, но кто в этом виноват? Терпи, мой дорогой, это только начало.

— Ты меня поняла? — с нажимом спрашивает, словно я его не слушаю вовсе, от того голос сердитый, или из-за поглаживаний.

— А то что? Что ты мне сделаешь? — спрашиваю с улыбкой отмечая, как его взгляд то и дело сползает ниже моего лица. — Побьешь? В клетку посадишь, или браслет с бомбой нацепишь для послушания, как охотники? Но это же не твой метод, наверное, просто убьешь всех, кто мне дорог или просто покалечишь? Да?

Мне не стоило этого делать, не стоило говорить эти слова, но часть меня желавшая подчинится его заморочкам явно проиграла остальному сознанию. Его руки на моей талии сжались, заставляя стоять нас ещё более неприлично близко. Мои босые ноги касаются его, можно сказать почти стою на них, теплее чем от пола с подогревом, да и так я слегка выше, не приходится задирать высоко шею, чтобы видеть его холодный взгляд.

— Значит вчера ты вернулась, потому что решила, что я убью твоего братца? — не знаю можно ли считать это вопросом, ибо он смотрит не на меня, а в сторону. — Что это, комплекс старшей сестры вернулся?

— Конечно решила, ты же больной на всю голову маньяк, вот и пришла его спасать, — говорю сладко, потому что откровенно издеваюсь. — Чего не сделаешь ради родного брата?

Отступаю назад, по сломанной двери в коридор, медленно, еле расцепив его руки на своей талии. Упираюсь спиной о стену, не отрывая от него взгляда. Кай улыбается, с иронией, как, будто не веря в происходящее.

— Ты что серьёзно? — спрашивает, еле сдерживая злость.

— Вполне, — слегка дергаю плечом, что бы шлейка лифчика слетела с плеча. — Так что там с моими родными? Будешь продолжать их запугивать, и угрожать им?

— Я никогда не…

— Не ври, я слишком хорошо тебя знаю, — перебываю его сложив руки под грудью так, чтобы и вторая шлейка слетела с плеча.

— Не перебивай меня! — рычит недовольно, делая шаг ко мне и останавливается.

— Хочешь сказать ты моего отца не запугивал? — говорю уже не с притворством, а со злостью.

Бесит не сам факт, что он это сделал, скорее то, что пострадала от его слов. Память просто так не старается, и когда я думаю об отце, сразу же вспоминаю нашу последнюю встречу, удар по лицу и свою угрозу. Что бы не сказал или не сделал с ним Кай, он явно или переусердствовал, или недожал.

— Я с ним встретился впервые, когда отправлял твоих родителей в аэропорту на рейс, максимум несколькими словами перекинулись.

— Но почему тогда…

Замолкаю на полуслове, мне не приятно об этом, не то что говорить, но и думать.

— Он тебя больше и пальцем не коснется, я тебе это гарантирую.

— Звучит, как угроза, — неловко улыбаюсь, смотря в пол и сжимая правую руку левой до боли.

Кто ему рассказал? Ваня? Да вряд ли, ему всегда было плевать, не помню даже, чтобы отец его бил. Не хочу об этом говорить. Может стоит просто сказать и все?

— Давай я буду разбираться со своей семьей сама? Все-таки они мои родители, а Ваня мой брат.

— Я не могу просто смотреть, когда тебе делают больно, — делает ещё один шаг ко мне, протягивает руку и касается щеки.

— А что, — опускаю взгляд, что бы подавив комок в горле улыбнутся и посмотреть на него, — предпочитаешь делать это сам?

Знаю, что намеренно бешу его. Знаю, что его последние слова затронули в моем сердце куда больше, чем мне хотелось, знаю, но не могу иначе. Закрывает глаза, сжимая руки в кулаки, а затем открыв их говорит только моё имя, так что бы поняла, что ходжу по тонкому лезвию ножа.

— Говорила тебе: я не пытаюсь тебя взбесить, — говорю прекрасно зная, что не надо так делать.

Его глаза красные с вытянутым зрачком говорят красноречивей остальных слов. Делает ещё шаг ко мне, давя своим ростом и телосложением, упирается одной рукой о стенку за моей спиной и рычит, так что волосы встают дыбом.

— Я не пытаюсь, я уже это сделала, — улыбаюсь ему с иронией.

— И ты это зря, — шепчет, наклоняясь к самим моим губам, вызывая поток мурашек на затылке.

Его грудь вздымается часто, а горячие дыхание опаливает кожу на лице, заставляя на шее и груди появится гусиной коже. Даже лифчик не очень скрывает нестандартную реакцию моего тела, от чего кажется, что щеки горят от стыда.

— А что ты мне сделаешь? Побьешь? — тем не менее говорю с вызовом, смотря только в его красные глаза.