Верь (СИ)

На его лице улыбка, мягкая и нежная настолько, что провожу по ней пальцем, желая ее не только видеть, но и чувствовать. Волосы взворошенные, ещё немного мокрые и торчат в разные стороны, приглаживаю их, только для того что бы челка не мешала его поцеловать. Мои губы почти касаются его, когда он хватает меня и забрасывает на кровать, поднимая столп пыли.

— Ах ты вредный волчонок! — бурчу, толкая его в бок, когда перестаю чихать, а он смеяться с этого.

— Моя плакса, — говорит мне в губы, прежде чем поцеловать.

Как-то это неправильно, заниматься подобным в его детской, да ещё на одеяле с Черепашками ниндзя, но у нас же все неправильно. Его руки вызывают волну мурашек, за волной, но куда меньше возбуждают, чем поцелуи, от которых горит кожа. С застёжкой на лифчике справился все так же быстро, как и в прошлый раз. Где-то на краю сознания возникает мысль о том, что он снова бросит, унизив ещё больше чем тогда. Хочу отбросить ее, избавится раз навсегда, потому тороплю его, помогая стянуть не только свои, но и его джинсы. Он отрывается от моей шеи и, по-видимому, хочет что-то сказать, но наученная горьким опытом общения с ним в подобные моменты затыкаю его рот поцелуем. Так продолжается ещё несколько раз, в ходе которых я оказалась сверху, а он весь в пыли из подушек.

— Так, заткнись и сделай то, что должен был сделать давно. Понял? — наезжаю на него, за что в ответ получаю его искреннюю улыбку.

Меняемся местами, он делает вид, что закрывает рот на замок, а потом выбрасывает ключ куда-то далеко. Забавный, нежный и ранимый, когда не прячется от меня за сплошной стеной большого и страшного монстра, как от остального мира. Мне нравится всего его стороны, даже те, которые все время бесят. Наверное, это и значит любить — принимать человека таким, каким он есть, со всеми потрохами.

Глава 19. Любовь

Глава 19.

Пальцы ласкают бедро, то поднимаясь по изгибу почти к груди, то спускаясь почти до коленки. Ничего, пока вытерплю, давлю улыбку. Плеча касаются губы и медленно проходятся от плеча к шее, вызывая знакомую, нет, даже желанную реакцию во всем теле. Так не честно, уже изучил мои слабые места и все время ими пользуется!

— Вредный волчонок, — бурчу недовольно, когда его руки заставляют повернуться с бока на спину.

Упирается руками в подушку по обе сторону от моей головы, нависая и не сводя с меня голодного взгляда, теперь в этом его жесте всегда буду видеть интимный подтекст. Да я во всем уже начинаю его видеть, извратил меня совсем за несколько дней — паршивец! Губы не могут сдержать улыбку, даже смешок, но Кай принимает это на свой счет. Опускает и целует, так что внутри все дрожит от удовольствия и предвкушения.

Чёрт, умеет же!

— Вредный, вредный, вредный, — повторяю шепотом, пока этот волчонок дорожкой из поцелуев опускается все ниже и ниже.

Ниже? Вот же… извращенец! Хватаю его за то, до чего дотянулась — за волосы, и дергаю вверх, а то спустился стыдно сказать куда.

— Кай, — пытаюсь встать, но он не дает, хотя бы тем, что его голова в районе моего живота. — Совсем охренел?

— А что? — издевательски улыбается, целуя теперь уже мои руки, удерживающие его за подбородок.

— Мы, по-моему, договорились, что…

Договорить не успеваю, он дергается вперед и резко закрывает мне рот поцелуем. Кажется, он теперь думает, что нашел способ, как меня затыкать — размечтался. Руки проходятся по коленам, размыкая их, а затем хватают за бедра. Похоже он, как всегда, настроен серьёзно. Не даю ему сделать то, чего добывается, ударяю его по наглых лапах.

— Нет, нет, нет… в этот раз у тебя не получится меня отвлечь! — прижимаю палец к его губам, пока сжимаю колени и пытаюсь сдвинуться в сторону из-под него, да вообще с кровати.

Рычит, вызывая мурашки по всей коже и в который раз заставляет пожалеть о том, что вообще сопротивляюсь. Упрямо сдвигаю бедра и ноги в левую сторону — его рык повторяется, только в этот раз я еще и нагло улыбаюсь, пока он обиженно или игриво кусает палец, приставленный к губам. Ох, если бы он его только укусил, так играется же! Правая рука по-хозяйски проходит по внутренней стороне бедра от колена к… да в прочем не важно, ибо теперь на него рычу уже я.

— Очень, очень, очень плохой волчонок, — шиплю, пока он нагло улыбается.

Рука упрямо и мучительно медленно приближается, словно он так не только ласкает, но и наказывает меня. Ну-ну, размечтался… Резко скидываю его руку с ноги, а затем толкаю его на спину, чтобы усесться на нем сверху. На хитром лице появляется самодовольная улыбка, а руки тянутся к бедрам, желая сдвинуть меня с живота пониже.

— Ка-а-ай, — протягиваю его имя, смотря на него с прищуром.

— Что, сладкая моя? — пытается приподняться, чтобы так добиться своего.

— Сейчас горько тебе будет, если не прекратишь, — угрожаю, нажимая на его плечи, что бы снова лёг.

Резкий поворот и вот уже снова я лижу на спине, а он соответственно сверху. Мне уже не хочется спорить, скорее наоборот — подчинится, но только с упрямства упираюсь в его плечи руками.