Верь только мне (СИ)

— Ты дома будешь в безопасности сидеть и ждать меня! Заберу тебя и ужинать поедем, праздновать, — он откинулся головой на диван и смотрит на меня серьезно из-под прикрытых густых ресниц.

Поздний вечер, и мы сидим на кухне у нас дома. Я кручусь у плиты, но не из любви к кулинарии, а от нервов.

Кирилл уехал до завтра к родителям, чтобы отвезти маму, которая, убедившись, что я в порядке и узнав, что с меня сняли вину и штрафы, наконец-то решилась оставить нас и вернуться домой. Брат до последнего молчал, пока я вещала ему историю с Лисицыным. Сказал лишь, что зря наехал на покемона, собрался поговорить с ним, когда вернется.

— Там полно людей, ничего не случится со мной! — отпрашиваюсь у Вила, — Не будет же Роман нападать в толпе! Просто хочу убедиться, что все нормально.

— Нападать у него кишка тонка, а вот устроить какую-то гадость — вполне. От него всего можно ожидать. Не хочу, чтобы ты даже в одном здании с ним находилась. Пары отведешь, и отвезу тебя домой. — Да и вообще, с чего ты решил, что он придёт с разбитым-то лицом? — агрессивно мешаю будущий плов.

— Чуйка. А не придет, покажем кино без него,

— А моя чуйка говорит, что план слишком рискованный, — подхожу к Вилу и через голову снимаю его цепочку, с которой не расставалась даже несмотря на наши недопонимания, — Держи! Пусть будет с тобой на удачу.

— Знаешь, кто сказал мне точно такие же слова много лет назад, когда я щеглом получил этот кулон? Мама, — улыбается грустно.

— Значит, мы с ней солидарны!

Притягивает меня к себе, и я усаживаюсь к нему на колени, лицом к лицу. Колючее покрывало на диване напоминает о себе даже через одежду.

— Долго там еще кастрюле кипеть? — прижимается лбом ко мне.

— Сам кипишь? — говорю игриво.

Его взгляд моментально меняется, и это мой любимый момент. Видеть, как он меня хочет.

— Сгораю, — щекотит мои губы своим дыханием.

Затем слегка касается их своими, и я впускаю его поцелуй. Мягкий, но очень требовательный. Ещё секунда, и Вил уже сгребает мою попу, жамкая ее как игрушку-антистресс. Твердая реакция между нами следует незамедлительно.

Обвиваю его шею и провожу по затылку вниз, поглаживая ладонями крепкую спину. Его правая рука ныряет мне под домашнюю футболку и ощутимо крепко проводит по моей выгнутой пояснице вверх по чувствительному позвоночнику до самых лопаток, оставляя за собой след из мурашек.

— Ммм, — довольно мычу ему в рот, поддаваясь движениям.

Горячая ладонь уверенно скользит со спины через мой бок и перемещается вперед, полностью накрывая мою грудь. Он нежно поглаживает ареолу большим пальцем. Мне кажется, что меня сейчас разорвет от мягкой щекотки. Аж в зубы отдает. Меня окатывает горячей волной возбуждения.

В нетерпении начинаю ёрзать бедрами, подаваясь вперед и назад.

— Так, все! Поужинаем позже, если дойдем до этого, — он подрывается ноги, не выпуская меня из рук.

Подходит со мной к плите, отключая конфорки. Вишу на нем как обезьянка, и утыкаюсь носом ему в шею. Вкусный. Пряный, терпкий и теплый, как растопленный горький шоколад со специями.

— Когда у нас будет дом, то он будет одноэтажным, — говорит, когда мы поднимаемся по лестнице вверх.

— Тебе тяжело? — пытаюсь поставить ноги на ступеньки.

Но он только перехватывает меня покрепче.

— Нет, конечно. Это чтобы спальня была поближе, — ржет.

Так, стоп! Он только что сказал, когда у нас будет дом? Он что, так серьезно настроен?

Чувствую, как глупо начинаю улыбаться и закусываю губы. Последние недели были дико нервными, мне кажется, я впервые расслабилась и выдохнула.

— Что? — говорит тепло, отвечая на мою улыбку.

Пожимаю плечами: —Просто хорошо и спокойно.

Он ложится на кровать со мной на руках, и я оказываюсь на нем. Смотрю на Вила сверху вниз, такой красивый.

— Мне тоже спокойно, Олененок! Мне тоже, — притягивает меня к себе, — Знаешь, что важное я понял за эти дни? — улыбается.

Только это не фирменная самодовольная Фишерская улыбочка в тридцать два винира, а родное, ласковое, принимающее чувство.

Елки! Мне кажется, я знаю, что он хочет сказать. Сердце разгоняется как ненормальное. Спокойствие как рукой снимает.

Неожиданно для самой себя впиваюсь в его губы поцелуем, чтобы он не продолжал. Я не могу. Не смогу сейчас принять его признание. Не смогу сейчас впустить в себя его чувство.

Рано его называть вслух. Одна фраза, и у меня аж кожа от напряжения вибрирует.

Мне нужно время. Наше. Спокойное. Без универа, пожаров и недопониманий. Мне нужно пожить в этом.

Слишком быстро и остро после всего случившегося.

— Я…, — он выдыхает в губы между моими поцелуями, пока я по всей видимости пытаюсь удушить его своим языком. — Л….

Молчи, пожалуйста! Беру его руку и кладу себе на задницу и еще плотнее прижимаюсь грудью. И это работает, — Вил наконец переключается на то ради чего «все мы здесь сегодня собрались».

После третьей неудачной попытки признания, Вил опрокидывает меня на лопатки. Зависает надо мной и отсекает все попытки приподняться к его губам. Долго сморит серьезно, и я вижу, как к его горлу подкатывает смех.

— Ты, Виолетта, знаешь кто? — он сдерживает смешок. — Ты пугливый маленький Олень.