Вера Дулова. Воспоминания. Статьи. Документы

Первое, что я предложил Вере Георгиевне, — это романс со стихами Блока «Ночь» для высокого голоса, флейты и фортепиано с абсолютно арфовой фактурой. Я сказал В. Г., что, как никого, слышу здесь Ивана Семёновича Козловского. «Я с ним поговорю. Но Вы знаете — с ним непросто». Конечно, непросто. А как же может быть просто с тенором, поющим в юбилейном концерте к своему 80-летию в самом Большом театре? С. С. Гейченко со сцены именно тогда и сказал: «Я, может, и живу-то так долго, потому что слышу Ваш голос, дорогой Иван Семёнович!» (так и ушли они — в один год). И тем не менее Вера Георгиевна «протокол о намерениях» заключить нам с Иваном Семёновичем помогла. Переговорив с Козловским, она дала мне его телефон. У нас состоялся короткий, вполне доброжелательный телефонный разговор, но в его конце я (видно, по подсознательной инерции) вставил не самую уместную дипломатическую фразу: «Я был бы счастлив, если бы первым исполнителем были Вы, Иван Семёнович».

— Ну… Тут не в этом дело…

(Я-то почти на полвека моложе).

Ну что ж, не судьба. Хотя знакомство наше — и до, и после — длилось лет 40. И на съёмках фильма «Иван Козловский» в Снегирях, и в «юликином» подъезде, где они были дружелюбными соседями в нескольких поколениях, и на открытии мемориальной доски Надежды Андреевны Обуховой, и в консерваторской ложе, и даже в статье «Козловский аплодирует стоя», посвящённой премьере «Владимира Крестителя» Кикты в БЗК в исполнении БСО под управлением В. Федосеева и — тогда моего — хора… И 4 ноября 1993 года в прощальном приветствии Козловского публике на представлении оперы С. М. Слонимского «Гамлет» (в постановке самарского театра оперы и балета на московских гастролях в Музыкальном театре Станиславского и Немировича-Данченко).

Но предложение Веры Георгиевны было таким заманчивым!.. И тут в тёти Зинином книжном шкафу мне попался альбом с открытками по рисункам П. А. Федотова. Все мы тогда по школьным программам знали «Сватовство майора». Но в чёрно-белом решении Федотов показался мне особенно выразительным. Да и по содержанию набора немало подходящим задаче. С мыслями о Вере Георгиевне стал писать. А в очередном, довольно продолжительном тогда, в 1986 году, «питерском антракте» между поездами по дороге в ДТК «Сортавала» побывал в Русском Музее, где хранились оригиналы рисунков. К счастью, оригиналы практически ничем не отличались от тиража — тот же формат. Я и подтвердился, и усилился в общем впечатлении, потому что увидел и многие другие рисунки Федотова: и чёрно-белые, и цветные. Да ещё и добавил в состав отобранного увиденные в Музее «Крестины», отсутствовавшие в альбоме открыток.

…Вера Георгиевна играла «Двенадцать гравюр для арфы» по мотивам рисунков П. А. Федотова и в программах фестиваля «Московская осень-1987» в Малом зале консерватории[61], в фойе которого были размещены стенды с рисунками, и во Врубелевском зале Третьяковской галереи: для этого концерта галерея выполнила сменяющиеся слайды с «моих» рисунков, на фоне которых Вера Георгиевна и играла. (Впоследствии такие варианты исполнения были и у Татьяны Вымятниной, и у Марии Фёдоровой, которая тоже играла «Гравюры» в зале Третьяковской галереи).

Я бывал у Веры Георгиевны дома на улице Горького. У входной двери была прикреплена табличка с именем Александра Иосифовича Батурина, её супруга, одного из «золотых голосов» Большого театра, партнёра и любимого друга Веры Георгиевны, увековеченного в том числе и в памятнике, выполненном по просьбе Веры Георгиевны скульптором М. К. Аникушиным.

Домашняя жизнь Веры Георгиевны шла в антураже изобразительного искусства, и это было здорово — репетировать арфовые «Гравюры Федотова» в художественном окружении. Мудрость Веры Георгиевны проявлялась в желании глубже осмыслить свой жизненный путь. И тут ей на помощь приходила и история («Царь Давид играл на арфе»), и практика использования арфы в целях оздоровления («Арфа — лечит»)…

Уже после того, как она сыграла «Гравюры» в Третьяковской галерее, я познакомился в доме Веры Георгиевны с Михаилом Константиновичем Аникушиным, услышавшим хорошие слова Веры Георгиевны об этой работе. А на одном из своих домашних застолий Вера Георгиевна познакомила нас с дипломатом Николаем Николаевичем Афанасьевским. Довольно давно я был знаком с композитором Александром Александровичем Балтиным — круг Дуловой сделал наше знакомство приязненней и теплее.

Вера Георгиевна была умна, тонка, женственна. За столом обратилась ко мне:

— Юрий Анатольевич, можете сделать мне удовольствие?

И с мгновенной цезурой:

— Попробуйте этот салат.

…Персоной оставался Батюшка — её комнатная собачка.

Первые исполнения «Гравюр» Верой Георгиевной впоследствии пробуждали интерес к сочинению у Татьяны Вымятниной, Марии Фёдоровой… Репетиционная работа с этими талантливыми арфистками, их выступления в концертах оставили радостные впечатления.