Вера и личность в меняющемся обществе. Автобиографика и православие в России конца XVII – начала XX века

Однако, хотя в основе биографий почти всегда лежали разыскания (и лишь немногие из них ссылаются на архивные данные – например, церковные летописи), такие биографии на самом деле больше напоминают жития, поскольку сфокусированы скорее на исключительности своих героев[555]. К примеру, в написанной через восемь лет после смерти отца биографии сын, священник, описывает его по классическим формулам житий: он был настолько серьезным ребенком, что никогда не играл в игры, он единственный из семинаристов не употреблял ни капли спиртного, а мать противилась его стремлению к церковному служению[556]. Тогда как у авторов некрологов священников покойные были представлены прежде всего членами сообщества; их внутренняя тяга к самосовершенствованию понималась как составная часть их роли в качестве духовного наставника своей паствы. Одновременно авторы некрологов рисовали своих героев как людей из плоти и крови, а не как воплощение исключительных архетипов житий.

Демократизация, саморепрезентация и автобиографика

Эта развитие в направлении индивидуализации было связано и с демократизацией жанра к концу имперского периода. Параллельно тому как достойными печатной коммеморации оказывалось все большее число частных жизней, в течение этого периода росло и массовое количество некрологов. К примеру, в «Смоленских епархиальных ведомостях» с 1865 по 1918 год было опубликовано 365 некрологов – из них 109 в 1910–1917 годах. Достойными коллективной памяти стали признаваться биографии низшей категории из приходского причта и даже жен представителей духовенства. В той же епархиальной газете было опубликовано с 1907 года восемь некрологов дьяконов, с 1899 года девятнадцать некрологов церковнослужителей, и с 1886 года пять некрологов матушек[557]. Демократизация была частью растущего интереса приходского духовенства и их потомков к их собственному сословию. К примеру, в 1917 году в некрологе своей двоюродной сестры священнослужитель, учитель духовного училища, жаловался, что жизнь, интересы и тяготы церковнослужителей редко находят отражение в печати[558].

Появление некрологов в газетах и периодических изданиях Западной Европы также было связано с появлением новой, более массовой читающей публики, которая впервые получила доступ к недорогой печатной продукции. Публики, которая, согласно Юргену Хабермасу, составляла в XVIII веке демократическую общественность. Этот феномен, по мнению некоторых историков, пересмотревших в последние годы перспективы императорской России накануне революции, присутствовал в начале XX века и в России[559]. Широкая демократизация некрологов российских православных священников, похоже, не сопровождалась такой же демократизацией некрологов у членов дворянского сословия или государственной бюрократии в России. Хотя растущее число лиц свободных профессий, рекрутировавшихся из разных социальных групп, и некрологов в издававшейся многими из этих профессий периодической печати свидетельствует о демократизации жанра как такового.

Однако некрологи в профессиональных журналах, в отличие от местной профессиональной прессы духовенства, епархиальных газет, как и некрологи российского дворянства, не включали характерные дискуссии о домашней жизни, которые были неизменной частью жанра некрологов у приходского духовенства[560]. Дидактическая цель некрологов священников – побудить всех пастырей, наставников своих прихожан, стремиться к образцовому благочестию, всегда неизменному и на приходе, и в своем доме, весьма похожая на страстное желание русских революционеров отвергать границу между частным и общественным, – определяла правила жанра, и эта цель определенно расходилась с предназначением некрологов лиц свободных профессий и государственного чиновничества России[561]. Насколько широко эксплицитно понимались и даже имплицитно ставились дидактические цели в понимании рядовых священников-создателей некрологов, и как они пытались демократизировать и расширить жанр, видно по анонимному некрологу 1875 года. Автор сетует в нем, что хотя в обычае духовенства приезжать даже издалека на похороны своего коллеги, но

К сожалению, до сего времени не ввели в обычай делать известною для других жизнь и деятельность умерших пастырей – всего ближе бы и целесообразнее через Епархиальный печатный орган. Между тем жизнь многих деятелей из духовенства заключает в себе не мало светлых нравственных явлений и практических уроков, которые могли бы послужить полезным руководством, особенно для молодых священников[562].