Вера и Мера

· если Россия готова военно-экономически и морально-идеолгически к решительным и эффективным боевым действиям [94];

· если Россия (при неготовности по первому варианту) занята прежде всего собой, вследствие чего её невозможно вовлечь в локальный конфликт, из которого предполагается раздуть мировую войну, перерастающую в мировую “социалистическую” революцию.

К действиям по первому варианту в 1914 г. Россия действительно не была готова, но и в условиях идейного раскола российского общества и военно-экономической неготовности государства к войне, они не смогли бы достичь поставленной ими цели создать общеевропейскую революционную ситуацию, следуй Россия по-прежнему столыпинским курсом: пока внутренние реформы не дадут плодов, — в войны не встревать, если нет прямого нападения на Россию в её общепризнанных границах. Это была единственная возможность избежать мировой войны; за верность этой возможности был убит П.А.Столыпин.

Поэтому санкция на сараевские выстрелы масонского ставленника Г.Принципа могла быть дана только после того, как в непринужденной беседе министр иностранных дел России искренне заявил о решимости при определенных, названных им условиях, вступить на тропу войны вопреки тому, что страна не завершила программ перевооружения и у неё полно внутренних проблем, менее чем десятью годами ранее приведших её к поражению в локальной русско-японской войне. Иначе говоря, в непринужденной беседе, возможно, что протекавшей под коньячок или прекрасные румынские вина, благонамеренный православный министр накликал беду: сараевскую провокацию, положившую начало эскалации австро-германских притязаний в отношении Сербии.

Эскалация австро-германских притязаний к Сербии была следствием того, что в Берлине знали о неготовности России к войне и были уверены, что она одна (при ожидавшемся Берлином невмешательстве Франции и Великобритании в конфликт из-за событий на Балканах) ограничится только дипломатическими заявлениями. Политики же Великобритании, чьи хозяева стремились столкнуть в войне Россию и центрально-европейские державы (Германию и Австро-Венгрию), поддерживали уверенность Берлина и Вены в безопасности для них самих их балканской политики, уверяя их, что Великобритания сохранит нейтралитет в случае конфликта на материке. О том, что такая уверенность Берлина создавалась, можно узнать и из воспоминаний С.Д.Сазонова, и из воспоминаний германского адмирала А. фон Тирпица [95]. Тирпиц пишет о событиях дня 29 июля (григорианского стиля) 1914 г. [96] следующее:

«В этот день в Потсдам прибыл из Англии принц Генрих с посланием от короля Георга V, который сообщил, что Англия останется нейтральной в случае войны. Когда я выразил в этом сомнение, кайзер возразил: “Я имею слово короля и этого мне достаточно.”» (с. 291).

Поэтому когда Великобритания вступила в войну на стороне России и Франции, вследствие чего война стала безнадежной для Германии, отрезанной английской морской блокадой от мировых рынков, то это стало «страшной неожиданностью» для германского канцлера [97]. Так мышеловка, в которую попали самодержавные монархии России и Германии, не несшие глобальной заботливости о благе всех, была захлопнута.

Но и после предъявления Сербии австро-германского ультиматума не было необходимости приносить Россию на алтарь неудовлетворенных имперских амбиций сербской “элиты”, предоставив наказание сербских провокаторов и зарвавшихся германских мстителей Божьему промыслу [98].

Или же с точки зрения отечественных монархистов священны и неприкосновенны особы только православных помазанников, а в наследных эрцгерцогов-католиков дозволено палить как по мишеням в тире?

Поддавшись на сараевскую провокацию, Николай II упустил единственный шанс сохранить как общеевропейский мир, так и исторически сложившуюся государственность и жизнь своей семьи, вопреки тому, что Г.Е.Распутин (на которого покушение было совершено в тот же день, что и на эрц-герцога Фердинанда) прислал несколько телеграмм, в которых умолял царя не ввязываться в войну. Несколькими годами ранее, когда шли балканские войны, в обществе и при дворе была партия желавших вступления России в войну, но личное присутствие Г.Е.Распутина удержало царя от вступления в войну, что вызвало ненависть к Г.Е.Распутину великого князя Николая Николаевича, будущего главнокомандующего, не справившегося со своими обязанностями в ходе войны, начавшейся в 1914 г. Чтобы Г.Е.Распутин не мешал разжиганию войны в 1914 г., на него было совершено покушение одновременно с сараевским…

Как показывает история, Российское самопожертвование сербам в прок не пошло, и они жаждут новой российской жертвы спустя 80 лет. И нечего им в этом потакать.