Вера и Мера

Что ни делается — Божьей милостью всё к лучшему. Монархия земных царей — не идеал, и чтобы расчистить пути к идеалу Царствия Божия в обществе людей, она была устранена. А возрождение её возможно только как карикатурный краткосрочный эпизод.

Что касается пророчества монаха Авеля, то следует обратить внимание, что власть “элиты”, изменившей и народу, и последнему царю, не характеризуется в нем как демоническая или безумная. Царь, дескать, «предан будет народом своим», «мужик с топором возьмет в безумии власти». Это — явная клевета на простой народ и выгораживание правящей “элиты”, с петровских времен переставшей быть по культуре русской. И о закулисных силах революции 1917 г. — тех же, что организовывали и все предшествующие “элитарные” заговоры против царей, — вещий Авель ничего не сказал. На наш взгляд не сказал потому, что был пророком веры в Бога от эгрегора доктрины “Второзакония-Исаии”, во исполнение которой через него и программировалось будущее оказанием воздействия на психику верующих в Бога и в православные таинства царей, что бессознательно-автоматически [104] однозначно укладывало их деятельность в русло сценария-пророчества. То есть имело место не предвидение случая — а его программирование в пределах Божьего попущения; то, что это — программирование, а не пророчество, знаменуется клеветническими по отношению к простонародью и просто исторически недостоверными утверждениями о предательстве царя народом, взятии мужиком власти и т.п.

Было не только “пророчество” Авеля, но и предостережение Г.Е.Распутина о вредности для России вступления в войну, и царь был волен сам выбирать между двумя взаимно исключающими сценариями будущего. Он выбрал войну, вопреки заповеди «блаженны миротворцы», даже в условиях внутренней неготовности России к войне.

В действительности, если быть исторически точным, то не народ — крестьяне, рабочие, воины, купцы — организовывали заговоры и убивали русских царей: все убитые цари Петр III, Павел I, Александр II, Николай II пали жертвами заговоров, учиненных правящей “элитой”: дворянством, разночинной интеллигенцией.

Зачинатели заговоров ни о чем не спрашивали народ, а ставили всё общество перед свершившимся фактом. Народ же реагировал на обстоятельства, сложившиеся в результате заговоров (в которых он участия не принимал), исходя из того, какими сформировалась его нравственность и культура общегосударственной политической деятельности к моменту очередного государственного переворота. Сословно-кастовый строй империи не способствовал выработке в народе культуры общегосударственной политической деятельности: опыта управления деревенским миром и волостью мало для управления государством-цивилизацией. Так было и в1917 г.

“Элита” к 1917 г. сгнила изнутри полностью. Историк В.О.Ключевский характирзовал политическое положение империи следующим афоризмом:

«Самодержавие (было бы более точно сказать „монархический абсолютизм“: наше пояснение при цитировании) нужно нам пока как стихийная сила, которая своей стихийностью может сдерживать другие стихийные силы, еще худшие.»

Чтобы понять, какие силы, еще худшие имел в виду В.О.Ключевский, не следует идеализировать и нравы простонародья. Г.В.Плеханов в своем очерке “Гл. И. Успенский” приводит в сноске следующую выдержку из “Писем из деревни” А.Н.Энгельгардта, бывшего не только публицистом-народником (революционеры поколения предшествующего марксистскому), но и агрономом, хорошо знавшим жизнь деревни:

«Известной долей кулачества обладает каждый крестьянин за исключением недоумков да особенно добродушных людей (выделено нами при цитировании), вообще карасей. Каждый мужик в известном смысле кулак, щука, которая на то и в море, чтобы карась не дремал… Я не раз указывал, что у крестьян страшно развит эгоизм, индивидуализм, стремление к эксплуатации. Зависть, недоверие друг к другу, подкапывание одного под другого, унижение слабого перед сильным, высокомерие сильного, поклонение богатству — все это сильно развито в крестьянской среде. Кулаческие идеалы царят в ней. Каждый стремится быть щукой и стремится пожрать карася» (Г.В.Плеханов. Сборник из серии «История в слове». М.: «Современник». 1988. С. 263).

И её продолжает другой афоризм В.О.Ключевского:

«Есть люди, которые становятся скотами, как только начинают обращаться с ними, как с людьми».