Вера и жизнь

Говорит Господь: «Семя есть слово Божие; а упавшее при пути, это суть слушающие, к которым потом приходит диавол и уносит слово из сердца их, чтобы они не уверовали и не спаслись» (Лк. 8, 11–12). Много среди нас таких людей, да и сами мы часто бываем такими. Мы знаем, что́ главное в жизни, мы знаем: Господь призывает нас к вечному бытию. Но вдруг что-то с нами происходит: приходит враг рода человеческого и похищает из нас эту память о Боге, и мы ведем себя так, и думаем так, и действуем так, и говорим так, как будто никогда не слышали Евангелия, как будто бы ничего не было, как будто не являлся нам Господь через Свое слово и Свою благодать в Церкви. Многие после этого отпадают – немало есть людей, которые слышали слово Божие и жили церковной жизнью, и вдруг что-то происходило, и они полностью отказывались от самого имени христианского – иногда с каким-то бунтом, иногда просто без всякой видимой перемены: просто исчезали из христианского сообщества и начинали жить так, как будто никогда не призывал их Господь. Да не будет этого с нами! Будем стоять на страже своей души, Господа призывая на помощь для того, чтобы никакая злая сила не похитила у нас этого таинственного семени.

И говорит Господь: «А упавшее на камень, это те, которые, когда услышат слово, с радостью принимают, но которые не имеют корня, и временем веруют, а во время искушения отпадают» (Лк. 8, 13). Разные искушения обуревают нашу жизнь. Нечасто сегодня происходят прямые гонения на веру, но многие скажут: не надоедайте нам со своей проповедью, не говорите нам о своей вере. Зачем это всё? Не произносите неудобной евангельской правды. Мы этого малого искушения тоже боимся – и прячем свое христианство от близких, от соработников, от людей, с которыми общаемся, только чтобы не раздражать их лишний раз и не будоражить их совесть. Да не будет этого с нами! Будем всегда открыто исповедовать Христа Господа и в делах своих, и в словах своих, и в поведении своем.

Из проповеди 1 ноября 2015 г.

Как клирик я смог достаточно глубоко узнать жизнь нескольких московских общин, хотя на временной основе довелось служить и в Смоленске, и в Калининградской области, и во многих зарубежных странах. Первым местом, где я прослужил несколько лет – хотя и без малейших прав, просто по знакомству с митрополитом Ювеналием, – был Новодевичий монастырь. Иноческой общины в это время там не было, храм был приходским, и наполнялся он тогда процентов на 70 старушками, жившими отдельной от духовенства жизнью. Пришел я туда новорукоположенным диаконом. Наш «старший» – известный протодиакон Сергий Стригунов, обладавший мощным голосом и прекрасным музыкальным вкусом, который к тому времени давно меня знал, ласково спросил:

– Сева, ты диакон?

– Ну да, рукоположили же меня.

– А знаешь, что диакону нужно? Голос, волос, ухо, брюхо. У тебя есть только последнее.

Однако относились ко мне в Новодевичьем, как к бывшему прихожанину, по-отцовски и снисходительно – а служить в храме с нулевой акустикой человеку с очень слабым голосом было непросто.