Вера Хоружая

Спасибо им, родным. Не забывают и шлют письма, обращения к комсомолу Западной Белоруссии. На большом расстоянии, через кордон Вера ощущала пожатие их мужественных, сильных рук. Так пусть же знают далекие друзья — она не изменилась.

Отдельно написала одному из близких друзей:

«…передай всем от меня горячий сердечный привет. Скажи, что я не только живу, но и горю жизнью, работой, восторгом, энергией. Скажи, что мы жизнь берем за жабры, не даем себя съесть с кашей, что пока это блестяще удается, что мы — победители — постараемся побеждать до конца!»[8]

Жизнь подпольщиков трудна и опасна. Всеми силами враги пытались проникнуть в ряды компартии и комсомола, выследить активистов и посадить их за решетку. Так, в 1925 году стало известно, что в Варшавскую партийную организацию пробрался провокатор Цехновский. Члену Варшавского комитета партии Владиславу Гибнеру и комсомольцам Владиславу Киевскому и Генриху Рутковскому было поручено ликвидировать его. В последний момент, когда подпольщики намеревались выстрелить в него, агенты полиции напали на патриотов. Началась перестрелка. Тяжело раненных героев схватили. Их пытали, но они даже не назвали своих имен.

Буржуазная печать подняла клеветническую кампанию против коммунистов.

С болью и ненавистью читала Вера всю эту газетную мерзость. Нет, надо давать буржуазии сдачи, отвечать двойным ударом на удар!

Вечером она села писать листовку. Ей всегда легко работалось, когда нервы напряжены, когда дыхание спирает от ненависти или радости. И на этот раз коротенькая листовка была составлена единым духом. Посоветовавшись со своими друзьями — членами ЦК комсомола Западной Белоруссии, Вера немедленно выехала из Белостока в Вильно, где в то время находился секретариат ЦК Компартии Западной Белоруссии. Когда собрались секретари ЦК, она торопливо изложила им свои соображения:

— Буржуазная печать обливает партию грязью. Вокруг трех наших товарищей ведется безудержная свистопляска. Мы должны реагировать. Не имеем права молчать. Народ должен знать правду.

— Что же ты предлагаешь?

— Вот проект воззвания. Если он подойдет, отпечатаем и распространим.

Стали читать фразу за фразой. Дошли до места, где упоминались подпольщики, готовившие уничтожение провокатора.

— А как быть с ними? Нужно ли называть их в листовке по именам? А может, дефензива до сих пор не знает, кто они. Тогда мы окажем плохую услугу им.

Решили фамилий не указывать. Трое рабочих — это и правильно, и исчерпывающе. Партия их не забудет, придет время, и их имена станут широко известны.

С небольшими поправками воззвание было одобрено секретарями ЦК. А через пару дней трудящиеся Западной Белоруссии читали пламенные слова, написанные Верой Хоружей.

С БОЛЬШОЙ ТРИБУНЫ

Вера находилась в самой гуще политической борьбы и со всей присущей ей страстью осуждала оппортунистов, которые сбивали трудящихся с правильного пути борьбы за свое освобождение.

Дел у Веры прибавилось. Оправдались ее опасения в отношении Гурина-Морозовского, который еще в ноябре 1924 года сколотил антипартийную националистическую группу раскольников[9].

При очередной встрече она напомнила Стефану их разговор в Минске о Гурине, хотя сама понимала, что теперь это ни к чему. Коль он уж докатился до политической борьбы с партией, его нужно разоблачать до конца. И она разоблачала его на всех собраниях коммунистов и комсомольцев.

Участвуя в работе III съезда Коммунистической рабочей партии Польши, который проходил с 14 января по 4 февраля 1925 года, Хоружая внимательно слушала все, делала пометки в маленьком блокнотике своим, только ей понятным шифром. Тому, чье выступление считала правильным, аплодировала, с чьим была не согласна, жирной чертой подчеркивала слова его речи в блокнотике.

Когда представитель Компартии Западной Украины выступил с позиций правых уклонистов, Вера направила в президиум записку: «Прошу слова. Брестская».

Ей тут же его предоставили. Говорила она по-белорусски. Сначала обрушилась на предыдущего оратора.

— Он рассуждал на этой трибуне как типичный правый оппортунист! Оппортунисты, как известно, не верят в силы партии, не верят в то, что партия может повести за собой трудовое крестьянство. Да, раньше мы были плохо связаны с деревней. Но партия нашла правильный подход к душе крестьянина. Мы объявили антиналоговую кампанию, и трудовые крестьяне поддерживают нас. Мы научились руководить ими в борьбе с правительством. Наша партия стоит во главе масс, получила их доверие. Не видеть этого значит ничего не видеть и не понимать. Это свойственно правым оппортунистам.

Потом перешла к другому вопросу: