Вера (Миссис Владимир Набоков)

Второй большой радостью 1955 года стало окончание Дмитрием Гарварда. Сама церемония окончания, с шапочками и мантиями, с торжественным обедом на лужайке, доставила родителям огромное удовольствие. Вера сообщала Беркмен после июньских торжеств: «Он счастлив, В. счастлив, a „cum laude“[215] принес неожиданную радость». И тут сын ошеломил родителей своим желанием посвятить себя карьере оперного певца. Они, имевшие богатейший опыт жизни в стесненных условиях, вовсе не желали такой же ненадежной участи своему сыну; превратности артистической судьбы обоим Набоковым были слишком хорошо известны. Не переставая советоваться с друзьями по поводу страсти Дмитрия к пению, они настоятельно внушали ему присмотреться к юридическому факультету, куда в конце концов сына приняли. В отношении сына рассматривались также и иные планы. Уже в январе 1955 года Владимир продвигает Дмитрия как переводчика для Ковичи, а затем и для Эпстайна, как раньше продвигал Веру в Издательство имени Чехова. (Предложение это совершенно особое, уверял Владимир Ковичи, поскольку обычно он никогда не правил чужие рукописи бесплатно.) Дмитрию было поручено переводить Лермонтова. Что загрузило Веру дополнительными обязанностями на лето, когда «ради „Пнина“» семейство осталось в Итаке, несмотря на испытываемое Верой каждую весну «ностальгическое предвкушение» поездок на запад. Вера занялась внедрением наработанной профессиональной этики в сознание сына.

Ее письма юному поэту вряд ли отличались сентиментальностью. Вера советовала Дмитрию незамедлительно обзавестись существующими переводами, «которые тебе потребуются для справки, а не для плагиата». Говорила, что он может рассчитывать — причем безвозмездно — на всяческую ее помощь в обращении с трудными и устаревшими оборотами. Ему необходимо тратить на каждую страницу часа полтора своего времени и продвигаться со скоростью три-четыре страницы в день. Работать следует каждый день и без всякого отдыха. «Работа эта очень увлекательная, но она также требует большой точности, и, главное, выполнять ее надо с предельным упорством, поскольку сроки будут жесткие», — советовала мать. Кроме того, Вера призывала сына, пока контракт не подписан, подойти к делу со всей ответственностью. Чувствует ли себя Дмитрий готовым к осуществлению этого задания? Если да, то за этим, Вера не сомневалась, последует более перспективное предложение. «Мне нужен быстрый ответ письмом», — заключала она, давая понять, что первый аванс Дмитрия не следует тратить на междугородные переговоры. Строгость Вериного тона можно объяснить тем, что ей несколько дней тому назад пришлось писать письмо в защиту новоиспеченного переводчика. Секретарь приемной комиссии юридического факультета Гарварда интересовалась, когда на факультет от Дмитрия поступит первый взнос. Объяснять, что Дмитрий собирается посвятить этот год музыкальному образованию и таким образом хотел бы получить отсрочку от учебы на юридическом факультете, выпало матери, которая извинялась за молчание сына. В то лето она особенно беспокоилась за его будущее; кроме того, была озабочена тем, что в практических вопросах он, увы, оказался не на высоте; вспоминала, насколько самостоятельней была сама в его возрасте. Беркмен понимала, как труден для Набоковых вопрос о выборе сыном жизненного пути, но все-таки признала, что они пришли к оптимальному решению. «Если уж он так хочет использовать свой шанс, по-моему, ему нельзя в этом отказывать!» — успокаивала она мать будущего баса.