Вера, мышонок и другие

— А ваша-то ласточка уж очнулась, пару часов как, и такая вся хорошая! Правда, не помнит ничего, но умом не тронулась, не переживайте. Да вон уж доктора идут, они вам сейчас всё и расскажут.

— Ах ты… ах ты… Принесла тебя нелёгкая, когда не надо, — огорчился доктор Сильва. Однако будучи фаталистом и скептиком, но при этом и оптимистом, махнул рукой, уверенный, что случай ещё представится. Взглянув на доктора Санчеса, он увидел, как тот лишь пожал плечами.

В палату вошли все вместе. Доктор Санчес не стал возражать. Он обратился к сеньоре Мендес:

— Ну-с, вот пришли ваши близкие и знакомые. Вы их узнаёте? И скажите нам для надёжности, кто вы?

— Я? Я Лаура Мендес. Я узнаю всех, кроме той девушки. Она указала на Веру.

— Она потеряла память о последних двух-трёх месяцах, — объяснил доктор Санчес. — Но уверяю вас, что эта её амнезия такая же пустяковая, как и её кома. Скоро всё наладится, — подытожил он, и сейчас фыркать никто не стал.

— Как я понял из вашего рассказа, её что-то испугало в тот вечер, вот она и приказала себе забыть об этом, но слегка перестаралась. Честно говоря, я не очень-то верю во все эти психологические выверты, но в случае сеньоры Мендес это факт!

Все стали подходить к сеньоре и говорить самые добрые слова, а сеньора Суарес вкратце объяснила, кто такая Вера.

Глава 19

На следующий день водитель-садовник Хуан отвёз сеньору домой, а ещё через несколько дней память стала возвращаться, — сеньора начала вспоминать детали и подробности. Веру тоже вспомнила, и не только её.

У госпожи состоялся разговор с домоправительницей, содержание которого та передала Вере, поскольку таково было желание госпожи.

— Сеньора, мы все так рады, что вы пришли в себя. Но что же всё-таки случилось? Вы мне расскажете?

И вот сеньора отвечает домоправительнице уже новым, изменившимся голосом, из которого исчезли все нотки потусторонности:

«Расскажу, Хелена.

В тот вечер все мы по очереди разговаривали с нашими мужьями. Я была последней. Но вместо обычных голосов, которые я слышу в моей голове в таких случаях, мне вдруг явилось видение того, как я оказалась в старинном доме, даже замке, пожалуй, в очень длинном коридоре, по обе стороны которого шли широкие двери с массивными латунными ручками, и возле каждой двери стояли такие фигуры из доспехов. Многие доспехи мне были совершенно незнакомы, а оружие, кроме известных мне мечей, алебард, и секир, тоже было неизвестное и пугающее. Впрочем, все эти ужасные орудия убийства пугают меня в любое время.

Всё вокруг было в пыли и паутине, но я чувствовала, что здесь уже нет ничего живого — давно нет, может быть, столетия. Нет тех существ, что соткали паутину.

Я стала открывать двери, одну за другой, но там ничего не было — только тьма. Я не решалась туда войти, да и чувствовала, что это ничего не даст. А вот за одной из дверей открылся новый коридор, и по нему мне навстречу двигалась какая-то тень или чёрное облако, может быть.

Я захлопнула эту дверь и побежала дальше по тому, первому, коридору, продолжая открывать двери в попытках найти выход, и за одной из дверей оказалась не слишком большая, довольно ярко освещённая пустая комната с одним лишь портретом напротив дверей.

Там висел портрет Кристобальды Мендес. Удивлённая, я стала медленно к нему приближаться, и вдруг голова Кристобальды, написанная вполоборота, стала поворачиваться ко мне со скрипом, как будто она деревянная и вся рассохшаяся. Она у меня на глазах обрела объём, и её руки потянулись в мою сторону, покинув пределы полотна. Глаза её загорелись огнём, и она голосом, словно исходящим из подземелья, стала ругать меня: «Куда ты дела мои деньги, дрянь? Ты разбазариваешь накопленное мной, отдаёшь всяким голодранцам, всяким попрошайкам, тратишь на зверьё. Ненавижу тебя! Убью! Сейчас я до тебя доберусь!».

Но тут между мной и ей материализовался из воздуха мой муж Мигель. Он приветствовал меня и сказал, чтобы я следовала за Защитником. И чтобы перестала заниматься сеансами, так как это опасно. По крайней мере, до тех пор, пока он не сочтёт, что это безопасно, и не призовёт меня.

Пока он говорил, Кристобальда уже совсем вылезла из портрета и попыталась обойти моего мужа, но он не пускал. Кристобальда стала сквернословить и, выглядывая то с одной, то с другой стороны, начала кричать: «Дай мне добраться до этой дряни!». Но он всё не давал.

Тогда я спросила у него, кто такой Защитник и где его найти, а он сказал, что это тот, кого я сама так нарекла.

Меня осенило:

— Это Мигель?

— Да. Вон же он, за тобой.

И обернувшись, я увидела Мигеля, который стоял на задних лапках и махал мне передними».

— Вы говорите о том мышонке, который живёт в комнате Веры? — уточнила сеньора Суарес.

— Да, о нём. Далее я взяла его за лапку и пошла за ним, потом побежала, а очнулась уже в больнице.

— Вы что же, шли, а после и бежали за ним, согнувшись в три погибели? Он же маленького роста, — спросила экономка.

Госпожа улыбнулась:

— Да нет же, там он был выше ростом. Примерно с капибару.

— Капибару?