Читаем Вера на марше полностью

Иногда возникало противодействие от внешних. Особенно лидеры большинства религиозных организаций были резкими в том, как они поносили нашу деятельность. Они принижали значение того, что мы обращали внимание на доказательства, которые указывали на 1914 год, как на начало конца, и особенно, на их неуклюжую позицию, в которую они ставили себя своим активным участием в делах мира в это время. Уильям Дженнингс Брайан, государственный секретарь президента Вудро Вильсона, совершил поездку по всем Соединённым Штатам Америки, призывая воздержаться от участия в Первой мировой войне, в то время, как духовенство поощряло правительство вступить в неё. Брайан ушёл в отставку, когда 6 апреля 1917 года США ввязались в войну. 12 февраля 1918 года часть публикаций Общества, включая книгу «Завершённая тайна», были запрещены в Канаде. Общественная пресса там увидела и открыто указала на важную роль, которую в этом сыграло духовенство. Газета «Трибьюн», выходящая в городе Виннипег, писала об этом:

«Предполагалось, что запрещённые публикации содержат бунтарские и антивоенные утверждения. Выдержки из одного из прежних изданий «Ежемесячного исследования Писаний» поносились с кафедры несколько недель назад преподобным Чарльзом Дж. Паттерсоном, пастором Церкви Св. Стефана. После этого прокурор генерал Джонсон попросил у преподобного Паттерсона экземпляр этой публикации. В итоге, цензура запретила книгу».

На следующий день после того, как в Канаде было запрещено свободное хождение книги «Завершённая тайна», агенты департамента секретной службы правительства Соединённых Штатов конфисковала книги Общества Сторожевой башни, Библий и трактатов на Хикс-Стрит, 17 в Бруклине. Потом, 24 февраля 1918 года Рутерфорд впервые произнёс речь, которая стала известной во всём мире. Её захватывающей темой было: «Мир пришёл к своему концу; миллионы живущих теперь никогда не умрут». Он произнёс её в «Клан Аудиториум» в Лос-Анджелесе, штат Калифорния. Приводя доказательства того, что конец мира пришёл в 1914 году, среди прочего Рутерфорд указал на мировую войну, которая тогда бушевала, как на часть «признака», предсказанного Иисусом. Потом, он особенно подчеркнул ответственность мировых лидеров за эти условия. Он упомянул, что были и хорошие, и плохие священники, как есть и хорошие, и плохие адвокаты, но заметил:

«Согласно Писанию, духовенство как класс, заслуживает наибольшего наказания за великую войну, которая сейчас разрушает человечество. В течение 1500 лет они учили людей сатанинскому учению о божественном праве царей править. Они смешали религию и политику, церковь и государство, они оказались неверными в данной им Богом привилегии возвещать весть о Мессианском царстве, и посвятили себя тому, что поощряли правителей думать, что царь правит благодаря божественному праву и что бы он ни делал, — это всё будет правильным. То, насколько сильно они поглощены угождению людям, отображено в словах Блэкстоуна, великого составителя закона, в его комментарии: “Царь не может сделать ничего плохого”».

На следующий день, 25 февраля 1918 года, репортаж о лекции на целую страницу был напечатан в лос-анджелесской газете «Морнинг Трибьюн». Влиятельные священники так разозлились из-за этого репортажа, что в тот же день послали своих представителей к редакторам газет, требуя объяснения, почему они напечатали так много об этом докладе. Всего через три дня Разведывательное бюро Соединённых Штатов в Лос-Анджелесе обыскало помещения нашего филиала в Лос-Анджелесе и конфисковало много публикаций Общества. Теперь начался период постоянных нападок со стороны Разведывательного бюро, которое пыталось найти зацепку, чтобы можно было обвинить нас в нарушении Закона о шпионаже.

Тайное становится явным

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное