Читаем Вера на марше полностью

«Закон о шпионаже оказался необычайно эффективным орудием против пропаганды, и внесение поправок по требованию департамента мешает вербовке и не даёт основания верить, что он будет совершенно эффективным. Однако его эффективность в вопросе уничтожения пропаганды исходит из принципа, что мотивы, возбуждающие пропаганду, не имеют отношения к делу. … Например, самый опасный вид пропаганды, используемый в этой стране, — это религиозный пацифизм, или противодействие войне на основании того, что это противоречит Слову Бога. Этот вид пропаганды широко использовался для ослабления итальянской армии. Выражения, используемые в ней, в основном, содержат цитаты из Библии и их всевозможные пояснения. Обвинения против такого вида пропаганды — единственная возможность нейтрализовать её, в этом случае, мотивы неуместны, и наш суд присяжных может делать выводы, основываясь на результатах действия пропаганды такого типа».

В «Стенограмме» от 4 мая можно прочитать другое письмо от О'Браена, служащее поддержкой позиции Департамента юстиции. В нём он цитирует и рекомендует позицию, которую занял Окружной судья Соединённых Штатов г. Вермонта Гарленд Б. Гоу (мы в Обществе Сторожевой башни не подозревали о взглядах Гоу до тех пор, пока позже он не был выбран председательствовать на нашем собственном суде). То, что наше Общество тогда уже было определённо назначено для обвинения, чётко совпадало с другой памятной запиской, представленной в то же самое время генеральным прокурором, и также помещённой в «Стенограмме конгресса». Говоря о публикациях, которые, по мнению Службы разведки, «могут служить лишь тому, чтобы подталкивать мужчин к мятежу и имеют тенденцию к разобщению целой армии», в записке утверждалось:

«Одним из самых опасных примеров такого вида пропаганды служит книга под названием «Завершённая тайна», труд, написанный крайне религиозным языком и распространяемый большими тиражами. Она приводит лишь к тому, что солдаты разочаровываются в нашей политике, и побуждает сопротивляться военной вербовке. «Вести Царства» из Бруклина печатают прошения с требованием снять ограничения на «Завершённую тайну» и публикации, «чтобы людям было разрешено без вмешательства и ограничений покупать, продавать и читать это пособие по изучению Библии». Прохождение поправки вновь откроет наши военные лагеря для этого ядовитого влияния.

Это Международное Общество Исследователей Библии претендует на исключительно религиозные мотивы, но мы выяснили, что их всемирный центр уже давно является центром немецких агентов».

В результате этой мощной кампании Сенат одобрил отчёт, и исправленный Закон о шпионаже без Французской поправки был принят 16 мая 1918 года. За 10 дней до этого, 7 мая, Департамент юстиции получил ордер Окружного суда США из Восточного округа Нью-Йорка на арест работников Общества Сторожевой башни, Библий и трактатов. Он включал Дж. Ф. Рутерфорда, У. Е. Ван Амбурга, Ф. Г. Робинсона, Р. Дж. Мартина, С. Дж. Вудворда, Джорджа Г. Фишера, Джованни Де Чека и меня.

На следующий день, 8 мая, агенты Департамента схватили нас прямо в Вефиле. В конечном счёте, всех восьмерых забрали под стражу.

Залог составил 2500 долларов за каждого, и нас отпустили до суда 3 июня 1918 года, который проходил в Окружном суде США в Восточном округе Нью-Йорка.

Перейти на страницу:

Похожие книги

10 гениев спорта
10 гениев спорта

Люди, о жизни которых рассказывается в этой книге, не просто добились больших успехов в спорте, они меняли этот мир, оказывали влияние на мировоззрение целых поколений, сравнимое с влиянием самых известных писателей или политиков. Может быть, кто-то из читателей помоложе, прочитав эту книгу, всерьез займется спортом и со временем станет новым Пеле, новой Ириной Родниной, Сергеем Бубкой или Михаэлем Шумахером. А может быть, подумает и решит, что большой спорт – это не для него. И вряд ли за это можно осуждать. Потому что спорт высшего уровня – это тяжелейший труд, изнурительные, доводящие до изнеможения тренировки, травмы, опасность для здоровья, а иногда даже и для жизни. Честь и слава тем, кто сумел пройти этот путь до конца, выстоял в борьбе с соперниками и собственными неудачами, сумел подчинить себе непокорную и зачастую жестокую судьбу! Герои этой книги добились своей цели и поэтому могут с полным правом называться гениями спорта…

Андрей Юрьевич Хорошевский

Биографии и Мемуары / Документальное
Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Актерская книга
Актерская книга

"Для чего наш брат актер пишет мемуарные книги?" — задается вопросом Михаил Козаков и отвечает себе и другим так, как он понимает и чувствует: "Если что-либо пережитое не сыграно, не поставлено, не охвачено хотя бы на страницах дневника, оно как бы и не существовало вовсе. А так как актер профессия зависимая, зависящая от пьесы, сценария, денег на фильм или спектакль, то некоторым из нас ничего не остается, как писать: кто, что и как умеет. Доиграть несыгранное, поставить ненаписанное, пропеть, прохрипеть, проорать, прошептать, продумать, переболеть, освободиться от боли". Козаков написал книгу-воспоминание, книгу-размышление, книгу-исповедь. Автор порою очень резок в своих суждениях, порою ядовито саркастичен, порою щемяще беззащитен, порою весьма спорен. Но всегда безоговорочно искренен.

Михаил Михайлович Козаков

Биографии и Мемуары / Документальное