Вера, Надежда, Любовь… Женские портреты

Людской суд всегда суров, вот и еще один современник Анны Керн, некто Ефремов, оставил свои впечатления о супругах Виноградских: «Мужа она совсем подчинила себе: без нее он был развязнее, веселее и разговорчивее, сама же она – невысокая, полная, почти ожиревшая и пожилая – старалась представляться какою-то наивною шестнадцатилетнею девушкой, вздыхала, закатывала глаза и т. п.».

Может быть, на людях все это и выглядело смешно (извечное женское стремление оставаться молодою), но им, супругам Марковым-Виноградским, было действительно хорошо вдвоем. На людях они играли какие-то роли, но когда оставались дома одни, то вели себя спокойно и естественно. Любимым их занятием было чтение. Муж обычно читал вслух, а потом они вместе обсуждали прочитанное. Таким образом одолели множество книг как старой литературы, так и новой.

Эта идиллия продолжалась 30 лет.

Но всему приходит конец. В январе 1879 года в возрасте 59 лет скончался Александр Марков-Виноградский. Через четыре месяца, 27 мая 1879 года, за ним последовала Анна Петровна. Ей было 79 лет.

Последние годы жизни выдались тяжелыми, опять же по очень простой причине – нехватка материальных средств. Анне Петровне пришлось даже продать самое дорогое, что у нее было, – письма Пушкина – по пять рублей за штуку.

«После похорон отца, – писал в письме сын Александр, – я перевез старуху мать несчастную к себе в Москву – где надеюсь ее кое-как устроить у себя и где она будет доживать свой короткий, но тяжело-грустный век…»

«Доживать» – всегда нерадостное занятие. Вот один из последних словесных портретов Анны Петровны:

«В полутемной комнате, в старом вольтеровском кресле, повернутом спинкой к окну, сидела маленькая-маленькая, сморщенная как печеное яблоко, древняя старушка в черной кацавейке, и разве только пара больших, несколько моложавых для своих 80-ти лет глаз немного напоминали о былом, давно прошедшем».

Я помню чудное мгновенье:

Передо мной явилась ты…

Последняя встреча с Пушкиным была мистической. В Москве готовились поставить памятник поэту на Тверской, а в это время его бывшую возлюбленную везли на погост. «Встреча» – так назвал свое стихотворение Георгий Шенгели:

Кони гремят за Тверскою заставой,
Давит булыгу дубовый полок:
Ящик, наполненный бронзовой славой,
Сотней пудов на ободья налег.

Пушкин вернулся в свой город престольный —
Вечным кумиром взойти на гранит,
Где безъязычный металл колокольный
Недозвучавшую песнь сохранит.

Через неделю вскипят орифламмы,
Звезды и фраки склонятся к венцам,
Будут блистать адъютанты и дамы,
И Достоевский рванет по сердцам…

Кони гремят по бугристой дороге,
Вдруг остановка: подайся назад;
Наперерез – погребальные дроги,
Факельщик рваный, – «четвертый разряд».

Две-три старушки, и гробик – старушкин,
Ломкий приют от несчастий и скверн,
С тою, которой безумствовал Пушкин,
С бедной блудницею – Анною Керн.

Две-три старушки и попик убогий;
Восемьдесят измочаленных лет;
Нищая старость, и черные дроги;
Так повстречались Мечта и Поэт.

Но повстречались!.. Безмолвье забвенья —
Как на измученный прах ни дави, —
Вспомнят мильоны о Чудном Мгновеньи,
О Божестве, о Слезах, о Любви!

Не будем осквернять стихи прозой. На этом и закончим. И, как в театре, – занавес.

Полина Виардо «ГОЛУБУШКА ВИАРДО»