Вера… Ника… Вероника

– Ты, Верочка, взрослый человек. Тебе не пристало поддаваться эмоциям. Прежде чем решить что-то окончательно, подумай многажды. Я не очень понял про твой сон зачарованный, не стану тебе в душу лезть, но семья для женщины – это главное в жизни. Пусть даже ты станешь известнейшим сценаристом, работа семьи тебе не заменит. Константин поступил по-свински, что отрицать, но сколько лет он вел себя безупречно и как муж, и как отец.

– Вы правы…

– Возможно, такая встряска приведет его в чувство. Не глупый же он человек, чтобы не видеть…

– Борис Львович, он сказал, что я не люблю его.

– Так разубеди его! Чтоб не сомневался!

– Не могу.

– Почему, девочка?

Щеки женщины заалели.

– Я действительно не люблю его. И никогда не любила.

– ???

– Так бывает, Борис Львович. Это только в пьесах герои женятся по страстной любви, а в жизни…

– Ты мне, Верочка, не объясняй, как бывает в жизни. Мне через два года на пенсию, кое в чем разбираюсь. И в любви тоже. И в причинах, по которым люди женятся.

Сейчас режиссер напоминал Веронике её отца, когда тот сердится, если ситуация выходит из-под его контроля.

– Вот уж не ожидал, что наша Вероника Андреевна Изверова, избалованная, в общем-то, жизнью и вниманием, ко всем благам жизни еще имеет желание страстно влюбиться. Очнись, голубушка! Любовь – это дар, великая награда, а то и великая печаль. Не всем она дается, и, поверь старику, многие бы променяли её на то, что ты имеешь. Было бы тебе восемнадцать-двадцать, я бы тебя понял. Но ты артистка, ты, можно сказать, уже режиссер! Ты, в конце концов, сценаристом собираешься стать. По большому счету, писателем, драматургом! Весь опыт великих предшественников должен тебе подсказать, «не будить лихо, пока оно тихо».

Борис Львович попытался с ходу встать с дивана, но это ему не удалось. Тогда он уперся одной рукой в валик, другую вытянул вперед и с трудом оторвал громоздкое тело. Он сделал два шага по кабинету, грохнул кулаком по стене, угодив в нос афишному герою-любовнику, потом со стола схватил графин, но так как стаканы отсутствовали, снова поставил на место.

– Не думай, Верочка, что считаю тебя недостойной великого счастья полюбить. Боже упаси! Но рисковать тем, что есть, ради призрачной возможности когда-нибудь влюбиться, как ты говоришь, по-настоящему, по-моему, неразумно. Да и дочь у тебя.

– Борис Львович, – тоже поднялась со своего места Вероника, – оставим это. С любовью я разберусь, а вы помогите мне в другом. Давайте вернемся к моим пьесам.

Старый режиссер виновато глянул на женщину. И чего он, кретин, начал поучать Верочку? Легкомысленной она никогда не была, а если о любви задумалась в тридцать восемь лет, так это неплохо с одной стороны. Для творческого человека хуже нет цинизма, отсутствия мечты, порывов. А если её любовь несчастной будет, тоже не страшно: приобретет чувственный опыт, глядишь, переживания на пользу пойдут начинающему драматургу. Это ведь только большинство старых пьес свадьбой заканчивается, а в жизни с неё всё только начинается. Какие еще шекспировские страсти разыгрываются в малогабаритных квартирах да богатых особняках! Вот где материалец для пьес!

Борис Львович тщательно пригладил остатки волос на голове, одернул пиджак. По-деловому предложил Веронике Андреевне сесть за стол. Сам расположился в своем кресле, взял в руки заявление, еще раз прочитал и сунул в коричневую папку, с которой, как все знали, ходил к начальству.

– С заявлением я решу и попытаюсь добиться, чтобы ты осталась в театре…

– Борис Львович, не надо. Я уже решила.

– Хорошо, хорошо. А если возникнут материальные трудности? Какой никакой заработок у тебя здесь будет.

– Нет, так не пойдет. Лучше я приду к вам с пьесой, а там будем решать.

На том и порешили.

Отходную Вероники Андреевны режиссер предложил устроить либо у него в кабинете, либо в буфете.

– Многие огорчатся, что ты уходишь, другие удивятся.

– А кто-то и обрадуется, – закончила Вероника. – Так обычно и бывает, ничего страшного. Переживу.

Вероника встала. Встал и Борис Львович.

– Спасибо вам за все, дорогой Борис Львович. За доброту, терпение, мудрость, защиту, веру в меня. Что бы я без вас делала?

Она протянула руки к старому режиссеру, обняла его, поцеловала.

– Надеюсь, наша дружба и наше сотрудничество продолжится.

– Кто знает, кто знает, голубушка. Возможно, совсем скоро на афишах появится: «Автор – Вероника Изверова».

Они засмеялись.

– Если бы это так и было, – вздохнула Вероника. – Но загадывать не будем. Когда мне к вам прийти?

– Давай сразу после выходного, – Борис Львович полистал настольный календарь. – Лучше в среду. Идет?

Она кивнула и поспешила к выходу.

– Счастливо вам!

– Тебе счастья, Верочка, – тихо проговорил старый режиссер, когда дверь за женщиной закрылась. – Надо же, как всё повернулось! Охо-хо-хо.

Борис Львович еще с полчаса посидел в кабинете. Хотел кому-то позвонить, но передумал и опустил трубку на рычаг, потом поглядел на старые афиши и погрозил кулаком усатому герою-любовнику.

– Любовь, любовь… – проворчал он, тяжело поднимаясь с кресла. – Придумают же!