Вербариум

Дерево, – и возвращаю обратно:

Рука.

Щекотка усиливается. Безмолвие содрогается от смеха.

Я рисую его пальцем на облачке выдоха толстый корявый дуб.

Дерево.

За спиной слышится знакомое унылое клохтание, безмолвие чувствует опасность – возможны грубые бессмысленные касания. Я покидаю его.

– Вы видели, видели, – почти кричит мать, – вы видели, он же деревце нарисовал!

– Это Я нарисовал, – уточняю я.

Она осекается. На миг её лицо похоже на лицо ребёнка, у которого отобрали подарок.

– Если ещё раз вы нам помешаете, будете сидеть за стеклом, – говорю я, – не торопитесь. Сначала его надо выманить в речь. Только потом он начнёт производить что-то осмысленное.

Семилетний мальчик возит по стеклу пятернёй и хихикает. С первого раза поймать ассоциацию, да ещё зацепить её на чувство юмора – результат отличный. Возможно, через год он будет рассказывать анекдоты. И, если повезёт, даже целовать маму.

– Будете сидеть тихо? – сурово спрашиваю я её.

Она судорожно кивает.

Я возвращаюсь. Восхищение нирваны снова здесь, смех растаял. Удивление и восторг, и безмятежность, пристально глядящие на полукруглые, тоненькие светлые полосочки вдоль внутреннего края ногтей.

– Кутикула, – думаю я и осторожно пытаюсь проартикулировать. Удачное слово, смешное.

Они отличаются от нас с вами только тем, что не видят никакого прикола в общении. Строго говоря, технически они могут. Они просто не понимают, зачем. Все остальные просто чувствуют это через физиологическую потребность. Полугодовалый ребёнок гулит, потому что ему это приятно. Точно так же двадцатилетний парень становится отцом вовсе не затем, чтобы продолжить свой род. Ему приятен процесс.

Только совсем потом тридцатилетний дядька понимает, что запускать с сыном планер – это круто. И только трёхлетка понимает, что можно добыть почти неограниченное родительское внимание, просто строя любую фразу в вопросительной форме. Но первый толчок происходит сам собой, не по здравому размышлению, а по зову природы… Жаль, что иногда природа зовёт тихо.

И тогда дети не чувствуют зова. Им, в сущности, и так неплохо. Например, им практически не бывает страшно. Степень сосредоточенности, в которой постоянно живёт этот мальчишка, заставила бы взвыть от зависти любого йога. И, по большей части, они счастливы.

А я один из тех гадов, которые выманивают их в люди. Я заползаю в райские кущи и раскидываю там и сям отравленные яблочки смысла. Нас таких пока всего трое. И ещё один, которого мы надеемся уговорить. Если его, конечно, выпустят.

Собственно, пора уже и представиться. Сергей Димчев, на четверть болгарин, на четверть мордвин, на две разные четверти украинец, по паспорту русский. Телепат-доминатор первой категории, выявлен по личной явке, заявлений по статье 765 не имею. Могу войти в ваше «Я», взять вашу руку и засунуть вам в нос. Или в штаны. Или в кошелёк. Улыбаясь при этом вашим ртом.

Если вы думаете, что я никогда так не делал, – думайте дальше. Осторожный доминатор может жить припеваючи годами. Ну, сейчас стало опаснее, потому что почти в каждом большом городе есть свой телепат-наблюдатель, а то и несколько. И к тому же люди, знакомые с самой идеей, реже относят свои странные поступки к «не знаю, импульсивное желание», а чаще подозревают наших. Но играть по маленькой и не давить сильно – проканает и сейчас. Просто это – неинтересно.

Лично меня Андрей, глава нашего сообщества, поймал именно на это. Срубить денег, уломать девчонку, распугать громил – для сильного доминатора это текучка, скукотища. Как вам протянуть руку и взять яблоко. Власть? А зачем?

Я ехал в открытой машине и лениво приглядывал подругу на ночь. Не заставлять, да ну, что вы, с тем же успехом можно онанизмом заняться. Гораздо лучше посмотреть её глазами на себя – до-о-олго, положить её руку на её же бедро, поправить ей осанку и вполголоса подумать «хм-м-м, а не закадрить ли мне этого красавчика?» – остальное девчонки делают сами.

– Привет, доминатор, – прозвучало у меня ровно посередине между ушами, – хочешь, покажу девушку, которую тебе слабо запикапить?

Я притормозил и оглянулся. Никого, кому мог бы принадлежать этот тяжёлый, слегка насмешливый голос.

– Привет, коммуникатор, – подумал я, – не то чтобы я повёлся на слабо, но ты ведь что-то интересное имеешь в виду?

Мгновенно передо мной провернулся видеороликом путь. Как будто я много-много раз ездил этой дорогой и припоминаю все подробности, включая неудачно расположенные знаки. «Силён», – подивился я.

– Есть немножко, – согласился тяжёлый голос, – перед воротами посигналь, тебя впустят.

Я заехал в ухоженный двор, двери за мной автоматически закрылись. Клумба перед белым старинным домом, вокруг старые, раскидистые липы. По ступенькам крыльца спускался мужчина в синих джинсах и белом пуловере. На вид лет сорока-сорока пяти, бывший брюнет, а сейчас, как говорят, – перец с солью.

Я пошёл навстречу. Он протянул мне руку:

– Андрей.

– Сергей, – я с удовольствием пожал его ладонь. Очень редко люди осмеливаются прикасаться к доминатору, как будто для нас есть какая-то разница.