Вербовщик. Подлинная история легендарного нелегала Быстролетова

Автора «Одного дня», давно отбившегося от рук и получившего за публикацию своих антисталинистских (в ЦК и КГБ считали – антисоветских) сочинений в Западной Европе и США клеймо «литературного власовца», на самом деле уже наказали изгнанием из страны. 14 января 1974 года «Правда» объявила Солженицына провокатором и предателем:

«Книга “Архипелаг Гулаг” явно рассчитана на то, чтобы одурачить и обмануть доверчивых людей всевозможными измышлениями о Советском Союзе… Книгу эту, замаскированную под документальность, можно было бы назвать плодом больного воображения, если бы она не была начинена циничной фальсификацией, состряпанной в угоду силам империалистической реакции».

А уже через месяц «Известия» напечатали сообщение ТАСС:

«Указом Президиума Верховного Совета СССР за систематическое совершение действий, не совместимых с принадлежностью к гражданству СССР и наносящих ущерб Союзу Советских Социалистических Республик, лишен гражданства СССР и 13 февраля 1974 года выдворен за пределы Советского Союза Солженицын А.И.»

Тревогу старого разведчика можно понять. Почему генерал, курировавший борьбу с антисоветской деятельностью, вдруг обратил внимание на неопубликованные произведения, где давно поставлены последние точки? В книге «Трудный путь в бессмертие», которую Дмитрий Александрович не передавал ленинградской библиотеке и не показывал чужим людям – но ее держала в руках машинистка, перепечатывавшая рукописи набело, и переплетчик, – имелись резкие рассуждения не только об эпохе культа личности.

«Время идет, страшное время бесстыдной фабрикации мифов: я пережил миф о Муссолини и Гитлере, пережил сотворенный Сталиным миф о нем и становлюсь свидетелем медленного, осторожного, но упорного восстановления его культа: после реабилитации миллионов жертв советская история как будто вознамерилась реабилитировать и палача».

Быстролетов попросил внука вернуть все подаренные тома «Пира бессмертных». Сергей привез их, и дед начал жечь книги в ванной – страницу за страницей. Много лет спустя Милашов обнаружил, что сожжение было инсценировкой – Дмитрий Александрович порознь раздал тома в ледериновых переплетах доверенным людям.

«Дед полагал, если у меня будут выяснять судьбу рукописей, я мог сказать лишь одно: “Рукописи сожжены”».[412]

В 1990 году Анатолий Разумов установил, что «Трудный путь в бессмертие» и «Записки из Живого дома» – о последних годах лагерного заключения автора – хранятся в архиве КГБ. Чекисты согласились передать их Государственной публичной библиотеке. Книга под названием «Свет вдалеке» исчезла, ее содержание осталось неизвестным. Сергею Милашову запомнилось лишь, что там говорилось о судьбах высокопоставленных поляков и румын, сосланных в сибирские лагеря после присоединения восточных областей Польши и Бессарабии к СССР, и о расстреле польских офицеров в Катыни.

* * *

Зимой его вновь сразил инсульт.

«Дед, сидя перед зеркалом, читал букварь, с трудом выговаривая слова. На улице был солнечный день, мы пошли гулять, – рассказывал Сергей Милашов. – Я с болью смотрел на осунувшееся лицо деда, бережно держа его под руку… “Я хочу, как римлянин, умереть стоя на ногах!” – эту фразу как-то сказал мне дед».

3 мая 1975 года Дмитрий Александрович Быстролетов скончался. Анна Михайловна пережила мужа на восемь лет. На Хованском кладбище они упокоились рядом: внушительный памятник бурого гранита с надписью «Человеку в штатском слава!» над одной могилой, и скромная черная плита – над другой.

Один из героев «Щедрости сердца» объясняет своему собеседнику: