Вербы пробуждаются зимой<br />(Роман)

— Чудеса в решете! Замутили бесы воду, да не в ту погоду.

14

Разные метели приходилось видеть Сергею: снежные — зимою, бумажные, когда немцы сыпали с самолета листовки, тополевого пуха — весною, а вот песчаную завируху — впервые.

С утра над захолустным городком держалась синева. Неподвижно дремали, вдыхая утреннюю влагу, деревья. Но вот небо посерело, нахмурилось, солнце заволокло густой дымкой, и оно начало быстро темнеть. С пустыни потянуло горьким жаром. Деревья закачались, тревожно зашумели, и вскоре на город со свистом и скрипом обрушилась песчаная буря. От сухого, раскаленного сыпуна не было спасения. Он пробивался сквозь ставни, стены, залетал в трубы печей, прошивал густые кроны тополей. За каких-нибудь полчаса на тротуарах, у заборов образовались пепельно-серые сугробы. В номере гостиницы, где остановился Сергей, все было запылено, присыпано песком.

Люди шли по улице, укутавшись в шали, платки, куски белого полотна. Те же, кто вышел без покрывал, либо были в очках, либо двигались, заслоняя локтем лицо.

Долго ждал Сергей, когда утихнет песчаная буря, да так и не дождался. Надвинул на глаза козырек фуражки, поднял, как на холодном ветру, воротник кителя и зашагал на окраину в военный городок, где теперь ему предстояло жить и работать.

Горячий песок хлестал в лицо, настырно лез в нос, в глаза, скрипел на зубах. Ноги вязли в наметах, подошва сапог скользила и ходьба напоминала какой-то нелепый бег на месте. Вчера от вокзала до гостиницы дошел за пятнадцать минут. Теперь же за это время не прошел и половины пути, а ветер все усиливался, все сильнее грохотал железными крышами, завывал в ушах.

— Чертова завируха. Тьфу! — отплевывался Сергей. — Легче метель переносить, чем эту дрянь. Вот уж поистине «кто в Туркестане не бывал, тот и службы не видал». Ишь как разгулялась! Ну и аллах с тобой. Секи, свисти, все равно когда-нибудь уймешься. Не может быть. Увидим и мы погожее небо.

В будке, неуклюже сложенной из серого булыжника, громко именуемой контрольно-пропускным пунктом, Сергея остановил сержант с маленькими раскосыми глазами.

— Разрешите узнать, товарищ подполковник? — сказал он с туркменским акцентом, взяв под козырек зеленой шляпы. — Вам в какое подразделение?

— Мне в политотдел, товарищ сержант.

— Одну минуту, — поднял он руку и, глянув за дверь, кому-то крикнул: — Вичаус! Ян Вичаус!

— A-а. Ну, что тебе? — лениво отозвался человек за стеной.

— Иди сюда. Быстрей!

Из каморки КПП, зевая и лениво потягиваясь, вышел долговязый, белолицый солдат в гимнастерке с отложным воротником и помятой легкой шляпе с выгоревшей добела звездой. Слабо затянутый ремень с. притороченной фляжкой перекосился набок.

— Ну что тут? — все еще не продрав заспанные докрасна глаза, спросил он.

— С товарищем офицером пойдешь. В политотдел ему надо.

— Ладно. Отведем, — проворчал солдат и заковылял к выходу. Сержант остановил его.

— А заправляться кто будет? Я за тебя? Сколько раз говорил — ремень подтяни!

Вичаус недовольно поморщился, но ремень затянул потуже и шляпу поправил на коротко остриженных светлых волосах. Потом оглянулся и тихо сказал:

— Пойдемте, товарищ подполковник. Тут недалеко.

Сергей и солдат шли через широкий плац, густо обсаженный тополями, кленами, акациями и какими-то низенькими редколистыми кустами. С трудом сдерживали эти кусты напор пустынного суховея, и если б не они, плац и дорожки, видимо, давно бы замело. А теперь вот даже в буран шли строевые занятия. Растянувшись цепочками, солдаты старательно вышагивали под команды офицеров и сержантов. Ветер трепал на их спинах просоленные гимнастерки. Поля шляп, как листья подсолнуха, загибались.

«Вот молодцы-то! — подумал Сергей. — Ни жара им нипочем, ни песчаные бури. Занимаются, и баста. А я-то… чуть не захныкал. К черту! Выше голову! Жизнь никакими бурями не остановишь. И, быть может, это вовсе хорошо, что попал я в эти пески, сам себя еще раз на прочность проверю».

Веселее зашагал Сергей, рассматривая на ходу глинобитные одноэтажные, без крыш казармы, легкие, из камыша навесы для танков, орудий и бронемашин, какие-то сборно-щитовые сараюшки под пломбами, спортивные площадки…

— Что же вы так отвечаете сержанту? — спросил Сергей, когда вышли в затишье между домами.

— А что я сказал ему?

— Грубите. Отвечаете не по уставу.

— Они тоже хороши. Только и суют наряды. В строй опоздал — наряд. Не так повернулся — тоже.

— И много у вас этих нарядов?

— Не считал. Много.

— Что же вы так? Парень как парень, а служите плохо.

Солдат промолчал и на другие вопросы Сергея не ответил. Только когда подошли к белокаменному зданию, обсаженному тополями, остановился и сказал:

— Вот здесь. Третья дверь по коридору направо. Разрешите идти?

— Благодарю вас. Можете идти, — ответил Сергей и потянул руку: — Желаю избавиться от нарядов, товарищ Бичаус.

— Вичаус, — поправил солдат и повернул на аллею.

Сергей посмотрел ему вслед. «А сердце у него чем-то ранено и, видимо, от соли, которой подсыпают, не может зажить. Свихнется парень, если не вылечить сейчас».