Веремя странствий [СИ]

Останитси надёжа вся лишь на дедушку Лесовика, или евойных помощников, оные по-доброте духа свово над тобой смилуютси и выведуть из леса… а сиречь на век сгинешь ты у том гае, бродя по нему и совсем ничавось не соображаючи. Примыкая к Мерикам, попрыгивала, близенько от них, нежить ужо и вовсе нелицеприятная… скажем честнее… прямо-таки вуродливая. А усё, потому шо величалась вона Хохликами, и имела на своих, смахиваемых на сычиные, головах, кудлатые, торчащие увысь хохолки, верно из волос. У та волосня была довольно-таки жёсткой и крепенькой, а поелику энти хохолки стояли ровнёхонько и от ходу нежити не клонились и даже не колыхались. Морда у чертей казалась весьма сморщенной, испещрённой множеством глубоких рубчиков, щедринок и трещинок, отчавось почти не зрелось на ней глаз, носа аль рта. Хохлики обросшие шёрсткой, мало чем разнились с иными чертями, и имели як и другие две ноги и две руки, а промеж того у них находилси ащё и хвост. Токмо ентов хвост длинный, на вроде ещё водной руки, выходил никак вобычно усех зверей из сраки, а рос из тела, прямо с левого боку, находясь чуток понижь чем рука. Двигаясь уперёдь у те Хохлики сильнёхонько прихрамывали на обе ноги, а усё оттогось (у так балабониться в байках бероских), шо кады Асур Велес, у стародавние времена, на нежить дунул, и у те опосля повпадали со небес, то ножищи собе и попереломали. Хохликов было до зела много… и не тока большеньких, схожих по высоте с отроками годков девяти, но и маненьких, судя по всему ихних деток, едва превышающих рост трёхлетних ребятишек. Подле низкого… самого низкого Лихо шли Шишоки, и вовсе махонькие таковые черти, вони живуть на обочинах дорог, рек, болот да любять над людьми жестоко потешатьси. Шишоки сами были росту с локоток, худосочны и со здоровенными горбами на спине, от коих вони низко клонились к болотным землям, оттогось ступали по ним не токмо ножищами, но и ручищами. Енти черти были голыми да обмотаны свёрху у каки-то драные одёжи, аль верней гутарить отрепья, ужотко словно сорванные с утопленников. Головёшки их казались маненькими, чуть меньче чем кулак взрослого человека, а на перекошенном у одну сторону лике помещалси длинный, вертлявый, схожий с кукишом нос, два зернятки глазонька, да тонкая трещинка роть. Нежить во главе с Лихами шла плотными рядками, и тяперича Борилка разглядев эвонтово усё воинство смог понять отчавось светилася их подступающая к полянке полоса. Оно як не тока в Лиховских жердях у глазницах черепов блистали вогни, но и кажный чёрт нёс у руках, аль ртах, або в хохолках у ту саму, раскидывающу кругом желтовато-белое свечение, вещь. Може то были каки существа, а може растения оные в избытке живуть и растуть на просторах болотных земель, а може и впрямь кака иная вещь… не живая, а лишь выпускающая из собя у то сияние. Двигаясь бесшумно, черти прытко приближались к полянке, изредка издавая негромко плюханье. То происходило тадысь, когды ктой-то из малешеньких Хохликов оступалси и нырял у водицу. Старшие Хохлики между тем на миг востанавливались, ожидаючи всплытия утопших, а посем хватая тех за хохлы, резко выдёргивали из окошек, да ставили прямо на водну гладь болота, заставляя шагать со всеми разом. Эт ж было дюже изумительно… глядеть аки нежить двигаитси не тока по мшистым землям болот, но и шагаить прямо по окошкам, ступая на водну гладь и почитай у ней не вутопаить. Сама ж поверхность водицы под ентими ножищами не колебалась, вроде то была не вода, а сама настояща оземь. Вмале воинство Лихов подошло к голубоватому водному рубежу, шо окружало полянку и не мешкаючи востановилось. А перьстав двигатьси, принялось корчить свои препротивные морды, ужо по усей вероятности, так им не нравилось энто светлое сияние оставленное духом из воинства Велеса. Ступить у евонту голубизну они не смели, будто на грани света и тьмы появилась кака-то преграда. А посему вони начали обходить по кругу, охранный рубеж, злобно издавая сякие булькающие, совиные и гаркающие звуки. Лихо промеж того пытались сунуть у ту преграду руки, стучали они об негось и черепами людскими, надетыми на жерди. Хохлики тыкались у те закавыки своими хохолками, токмо те упирались во штой-то твёрдое и сице молвить не пробиваемое. Хитники и Мерики бились у препятствие плечьми, наваливаясь усем телом, а Упыри плавали у тонких полосах тёмной водицы не занятой голубым свечение, и усяк раз пытались поднырнуть под тот свет, по-видимому стараясь ево перьплыть. Одначе ни одной нежити так и не вудалось пробитьси скрезь выставленную Ичетиком заковырку. И тадысь у то Лихо, каково было самым могутным из усех, направило у сторону невидимой преграды свову жердь так, шо череп человечий глянул у лицо Борилки и блеснул желтющими огнями глазниц, да хрипящим и гулким голосом воскликнуло:

— Эй, Ичетик, сей миг отдай мне этих людишек… а то я тебя изловлю, да скормлю своим Упырям. Этим дряным людишкам не зачем ходить по моим владениям, биться с моими подручниками, убивать и топить их… Такую продерзость я ни кому никогда ниспущу.