Веренианские Львы (СИ)

Двери в зал заседаний резко распахнулись, и в помещение повалили клубы дыма. Годы полевой службы не прошли даром. Рука генерала рефлекторно метнулась к кобуре и выхватила пистолет, попутно снимая его с предохранителя. Он вскинул оружие, и раздались выстрелы. Но не его. Огромный стол забрызгало мозгами казначея. На пол рухнул дипломат. Кто-то вскрикнул.

Индюки в суматохе повскакивали и запаниковали, но не Кристоф. Генерал направил оружие на тень, что стояла в дыму, и сделал несколько выстрелов. Силуэт дёрнулся и пальнул в ответ. Резкая боль пронзила грудь офицера. Затем спину. Плечо. Ногу. Десятки пуль со всех сторон врывались в тело генерала, дробя кости и разрывая мышцы. Кристоф выронил пистолет и упал, утянув за собой стул. Один из нападавших подошёл к нему и приставил оружие к лицу. Это был спецназ Берниции. Наплечники украшала полупрозрачная гравировка, в виде рыцарского шлема. Боец нажал на спуск.

Господарь Леонидас Балшич открыл дверь своего кабинета и, не снимая пальто, прошёл к столу. Он попытался в темноте нашарить папку, но рука лишь скользила по гладкому дереву. Ладонь опустилась на что-то мокрое. Господарь нащупал основание настольной лампы и нажал на кнопку. На освещённом столе лежала голова начальника охраны. Леонидас в два прыжка обошёл стол и выдвинул второй ящик. Оружия не было…

— Это ищешь? — раздался скрипучий голос.

К отрезанной голове упал револьвер. Без барабана. В углу кабинета сверкнули чьи-то глаза. Господарь Дейры бросился к двери. Леонидас выбежал в тёмный коридор. Он ведь не гасил свет!

«Я вышел пять минут назад! Куда смотрит охрана?»

Господарь на бегу звал охранников, но никто не отзывался. Сзади медленно открылась дверь, и Леонидас обернулся. Невысокий убийца спокойно выходил из кабинета, крутя в руках нож. Балшич ускорился и, врезавшись во что-то, повалился на спину. Он привстал на локтях и понял, что убийцы явились вдвоём. Перед ним стояло безликое существо, напоминавшее человека.

— Уверен, в детстве темнота пугала тебя, как и всех детей, — в голосе второго явно звучал берницианский акцент. — Родители говорили тебе, что там ничего нет, что бояться не нужно. Когда ты вырос, ты поверил в это. Но это было ошибкой. В темноте всегда был я.

Существо наклонилось и медленно проткнуло ножом шею господаря.

— Капец ты мрачный! — прозвучал скрипучий голос.

— Нравится мне этот образ ночного хищника, ничего не могу с собой поделать, — услышал Леонидас, перед тем как всё окончательно померкло.

Вторым дежурил Сэм. Хотя его дежурство трудно было назвать таковым. Оно заключалось лишь в бодрствовании. Дорм наверняка вслушивался в звуки леса, делал обходы и, может, даже ставил какие-то ловушки. Уэллеру до этого не было дела. Он просто сидел на трухлявом бревне перед входом в грот и смотрел на своего спящего командира, не в силах сделать хоть что-то.

Множество раз за ночь Сэм представлял, как убивает Дорма. Множество раз он брался за рукоять своего оружия. Множество раз он тянулся к затворной раме… но так ни разу и не передёрнул её. Что-то продолжало останавливать его. Страх? Опыт? Устав? Здравый смысл?

Он думал о том, чтобы пустить пулю в голову Арута, но не решился. Если шлем остановит её, то полковник наверняка убьёт Сэма. Этот псих даже спал с револьвером в руке. Если подкрасться, то ничто не помешает выпустить весь магазин в горло или в линзу. Вот только подкрасться к нему было непростой задачей. В первый и последний раз это удалось Сэму исключительно благодаря мягкой земле, которая скрыла тогда все шумы, а дно грота покрывал крупный песок, так что бесшумно пройти не удалось бы никому, да и сам полковник спал слишком чутко. Воткнуть нож в горло Сэм тоже боялся. Он не знал, насколько паучий шёлк прочен, да и прежнюю физическую форму восстановить не успел. Как ни крути, а убить Дорма спящим Уэллер не мог. Нужно было подождать.

Сам не понимая зачем, он сунул руку под воротник и достал висящую на шнурке подвеску из пяти колец. Если Боги существуют, стали бы они помогать в его деле? Сэм понятия не имел, как у верующих было принято молиться, поэтому и не стал ничего просить у высших сущностей. Джо как-то говорил, что на Суде некоторые убийства могут посчитаться за благие поступки. Уэллер не сомневался, что убийство Дорма оказалось бы одним из таких.

Сэм спрятал подвеску, опустил подбородок на колени и прислушался. Ночной лес шелестел тихим спокойствием. Где-то над ним сверчком трещал шаровиптерикс, шуршали листья и скрипели покачивающиеся стволы, вдалеке перекатисто гудел бурный ручей, а монотонные завывания ветра клонили ко сну даже сильнее, чем сам недосып. Уэллер мотнул головой, отгоняя дремоту, и сунул руку в один из подсумков. Набранные днём ягоды были тёплыми и мятыми, но их мякоть оставалась сочной и сладкой. Они словно таяли во рту, волной вкуса растекаясь по языку. Когда ягоды кончились, в ход пошли орехи, но больше двух Сэм не осилил, они были чересчур твёрдыми. Остатки он убрал обратно в подсумок.