Вересковая принцесса

– Фройляйн Флиднер открыла две комнаты для милостивой фройляйн фон Зассен, – почтительно сказала она отцу; я рассмеялась – милостивая фройляйн фон Зассен ещё вчера утром бегала босиком по пустоши… – Господин уехал в долину Доротеи, и фройляйн Флиднер не знает, как он пожелает распорядиться по возвращении, но она пока что позволила себе позаботиться о самом необходимом. Мне надо поставить на стол ещё два прибора, и я как раз принесла из отеля две дополнительные порции еды.

Отец поблагодарил её и открыл нам свою элегантную гостиную. Должна ли я рассказать, как в буйном, одичавшем ребёнке вдруг в одночасье расцвёл женский инстинкт? Когда девушка вдруг осознаёт свои милые дочерние обязанности, в её душе, словно искры, вспыхивают тысячи чувств! За обедом мои руки, так часто называвшиеся «ужасно неловкими», боязливо и осторожно очищали картофелины и клали их на тарелку отца; когда солнечный луч назойливо упал ему на глаза, я вскочила и закрыла жалюзи на окне, а когда он через час вновь отправился в свою любимую библиотеку, я крикнула ему вослед, что он должен к пяти часам пойти к герцогу, и спросила, не надо ли мне подняться к нему и напомнить ему об этом.

В дверях он с сияющими глазами обернулся к нам.

– Я благодарен вам, Илзе, – воскликнул он. – Вместе с моим ребёнком вы вернули мне то счастливое время, когда со мной была моя жена …Лорхен, ровно к пяти часам поднимись наверх! Иногда я немного рассеян и фатальным образом забываю о приглашениях…

Он вышел.

– Дела идут, – сказала Илзе, в высшей степени довольная, и одёрнула рукава своего платья.

11

Рядом с квартирой моего отца находилась комната, которую фройляйн Флиднер пока что предназначила для меня. К комнате примыкала небольшая спальня. Два её окна, обрамлённые тяжёлыми, слегка поблекшими желтыми шторами, выходили на юго-запад. В спальне стояла кровать с жёлтым стёганым одеялом и подушками в свежих льняных наволочках. Рядом располагался элегантный туалетный столик, также задрапированный жёлтым, а у дальней стены стоял узкий шкаф на вычурных ножках, щедро украшенный разноцветной деревянной инкрустацией.

– Постельное бельё негодное, – заявила Илзе, сильным движением перетащив мешок с периной через порог. – Постель у нас есть и у самих, да ещё какая! – и она стянула с кровати тонкое бельё, с неодобрительной миной взвешивая его на руках. – Но кто это додумался? – вдруг воскликнула она, уперев руки в бока и обводя взглядом помещение. – Кровать поставлена так, что ты будешь лежать наполовину на сквозняке, а возле прекрасной, защищённой стены стоит этот глупый шкаф. Давай, дитя, берись – его надо отодвинуть!

Мы сдвинули шкаф в сторону. Илзе схватилась за голову.

– Бог мой, на окнах шёлк, а под шкафами паутина толщиной в палец и пыль, сквозь которую не видно пола – и это называется вести хозяйство!

Я подумала о ящике, который сорок лет простоял в темноте подвала; наверное, столько же времени никто не тревожил многочисленное племя пауков, разбегающееся сейчас в разные стороны. Помимо почерневших от времени клубов пыли и долгоногих паучьих чудовищ за шкафом обнаружилось потайная дверь, скрытая обоями. Илзе без колебаний распахнула её; за дверцей открылось узкое пространство с ведущей наверх крутой лестницей.

– Вот почему сюда поставили шкаф, – заметила Илзе, запирая дверцу. – Надо вернуть его на место.

Она вышла, чтобы поискать веник и совок.

Я тихонько открыла дверцу… Кто живёт там наверху? Может быть, прекрасная Шарлотта? …Я не хотела подсматривать или подслушивать, боже упаси – Илзе это было «до смерти противно». Но не успела я оглянуться, как мои ноги уже стояли на нижней ступеньке лестницы; я вытянула голову и приподнялась на цыпочки, вглядываясь в ведущую наверх темноту. Оттуда не доносилось ни звука… Ах, мои ноги буквально приплясывали от нетерпения, горя желанием пробраться дальше! Илзе ужасно удивилась бы моему сорочьему любопытству… Конечно, здесь было темно, и я боялась призраков; но сзади проникал отрадный дневной свет, и я начала подниматься по ступенькам, полностью уверенная, что наверху живёт Шарлотта – обитать возле крепкой, весёлой молодой дамы не осмелится ни один призрак… Внезапно справа, на уровне моих глаз, появилась тусклая полоска света – щель между порогом и дверью. Может быть, Шарлотта сидит там сейчас у окна, и я могу незаметно взглянуть на красивое лицо и роскошно уложенные волосы. Я постаралась беззвучно открыть дверцу – и тут, о ужас, раздался страшный хруст и треск, несчастная дверь скрипела так, как будто её годами не смазывали! Моя рука соскользнула с дверной ручки, и я чуть не свалилась с лестницы. Дверь медленно отворилась.В комнате никого не было, лишь на потревоженной двери, шурша и шелестя, висел чёрный шёлковый дамский плащ.