Вересковый мёд

Страх, да. Когда горели дома, когда тавиррцы под штандартом с головой белого волка поджигали их и гнали жителей по улицам. Голод, да. Когда шла с обозом беженцев через всю Балейру. Холод, когда ноги вязли в болоте. Ненависть… Ярость… Сожаление… Печаль… А вот унижение нет.

Ей, наследнице Янтарного трона, той что когда-то спала на лебяжьем пуху… Носила тончайшие батистовые сорочки и шёлковые платья с серебряным кружевом… Той что знала четыре языка и три сотни эпосов Балейры… Перед которой склонялись все главы кланов… С которой должны говорить деревья… Ей предстоит всё это…

Её осмотрит лекарь, как какую-то овцу, и этот спесивый тавиррский пёс поцелует при всех так, чтобы «она вся сомлела», а потом потискает прилюдно за грудь и после повезёт в чужую страну, чтобы толстый король, убивший её семью сделал с ней то, о чём говорил дядя Тревор.

И осознание предстоящего унижения прокатилось в её душе огненной волной, заставив задохнуться от ярости. А ещё стыд за то, что она и в самом деле сейчас так далека от той принцессы, что спала на лебяжьем пуху. Что она и вправду похожа на замухрышку, а вовсе не на принцессу, настолько, что этот паршивый наёмник может не стесняясь над ней насмехаться.

— Только попробуй меня поцеловать, трусливый тавиррский пёс, — произнесла она хрипло, — обещаю, будешь помнить мой поцелуй до конца своих дней! А он уже не за горами!

Какое-то мгновенье они смотрели друг на друга прожигая взглядами и Эрике показалось, что даже кожа у неё горит, будто прямо под ней, прорастают огненные побеги и лепесток за лепестком распускаются пылающие цветы.

— Конечно я тебя поцелую, пигалица, — усмехнулся Викфорд, явно довольный тем эффектом, который произвели его слова, — это часть обряда и твоих обязанностей. И если ты от них откажешься, то не станешь невестой короля, а поедешь в Эоган, как я тебе и обещал.

И она ударила бы его снова, но со стороны двора послышались крики и топот копыт.

Глава 6. Турнир

Викфорд выглянул из окна и тут же потянулся за мечом. Он не ожидал никаких званых гостей, а незваные могли пожаловать только с дурными намерениями. И, как назло часть своих людей отправил сегодня с поручением в Адерин. Кто-то был в карауле, кто-то спал, но разглядев отряд въехавший во двор Викфорд тревогу поднимать не стал.

Впереди кавалькады на кауром жеребце восседал полноватый юноша, разряженный в атлас, парчу и кружева. Его камзол расшитый позументами и светлые туфли с пряжками даже отсюда кричали о том, что это либо купец, либо сын купца, уж слишком много дорогого и несуразного было надето на нём за раз. Вместе с ним приехало ещё несколько человек — мужчины и женщины, такие же нарядные и весёлые, а заканчивала процессию карета и повозка, украшенные лентами, и венками из гроздьев рябины и бузины. Викфорд обернулся. Хотел спросить у Эрики, что это за шут со свитой и по какому поводу праздник, но найрэ Нье'Лири в комнате уже не оказалось. Он поставил меч и вернулся к столу.

Корин Блайт разберётся с гостями. А ему сейчас лучше остаться здесь, чтобы он кого-нибудь не убил ненароком.

Эрика Нье'Лири разбудила в нём зверя. Он даже подумать не мог, что его так заденут слова какой-то девчонки, пусть даже и невесты короля. Заденут настолько, что он, наплевав на все возможные последствия, наговорит ей такого, чего не позволял себя никогда говорить ни одной знатной даме. А это ведь не просто знатная дама, это будущая королева. И нажить такого врага на пустом месте… надо быть дураком из дураков. Но эта девушка ещё той стрелу в лесу разбудила в нём что-то дурное и дикое, чему объяснения он не находил.

Прошлой ночью он едва не умер. Бредил и видел очень странные сны. Ему казалось, что сквозь его тело прорастают невидимые ветви, что руки его превращаются в лапы зверя и наливаются небывалой силой. И ему казалось он в лесу, и лес наполнен запахами, звуками, шорохами, что он видит в темноте, и слышит, и чувствует. А когда он очнулся, то ощутил такую дикую слабость, что почти возненавидел себя за это. Никогда ещё, с того самого дня, как его выставили из родного дома отдав командору Бастиану на воспитание, он не бывал болен или слаб. Даже ранения он переносил стоически, и не помнил, чтобы ему приходилось подолгу валяться в кровати. И не было во всей Таввире того, кто посмел бы бросать ему в лицо обвинения в трусости, предательстве или в том, что он смел только с женщинами и дворовыми курами. И уж точно ни одна женщина никогда его так не оскорбляла.

Дамы вздыхали по нему, дамы ждали от него знаков внимания, с трепетом принимали его ухаживания, были вежливы и милы. И по окончанию этого похода его ожидала леди Мелисандра — первая красавица Кальвиля, руку которой, в придачу с хорошим куском земли и фамильным замком, обещал её отец. А этот брак устроил герцог Сенегард — брат короля и покровитель Викфорда. Он обещал ему это, если Викфорд привезёт Раймунду балеритскую невесту.