Вересковый мёд

Но за камнями уже никого не было. Только и увидели, как мелькнула между кустами шапка с рыжим пером. И ей вслед сразу же устремился целый рой стрел, выпущенных псами Викфорда. Они бросились в погоню, топча папоротник и ломая подлесок. Но стрелок бегал на удивление быстро, а может, хорошо знал этот лес, что было вероятнее. Лишь в одном месте, там, где на самой вершине холма деревья расступились, Викфорд успел разглядеть силуэт беглеца — юноша, худой, невысокий, в зелёном плаще и шапке с рыжим пером. Стрелок перепрыгивал с камня камень, совсем как серна, и за спиной у него болтался лук из чёрного дерева. На мгновенье показавшись на вершине, беглец обернулся, и Викфорд увидел, как он в сердцах плюнул в их сторону, вскинул голову, натянул тетиву и, пустив ещё одну стрелу, молниеносно исчез в густых кустах. Дальше гнаться смысла уже не было. В этих лесах найти балерита, что иголку в стогу сена.

— Живо, проверить всё вокруг! И лошадей поймать! — рыкнул Викфорд и принялся осматривать следы.

Сомнений не осталось: такая маленькая нога, должно быть, принадлежала подростку. Он обернулся, и яростно схватив Бирна за горло, прижал его к стволу старого замшелого дуба.

— Отвечай, пёсий сын, твоих рук дело? Кому ты говорил, куда мы поедем?

— Никому! Никому, милорд! — хрипел Бирн натужно.

— А не твоя ли это была идея — срезать путь по этому ручью? А? Ты завёл нас в ловушку? Кожу срежу живьём — отвечай!

Бирн трепыхался, клялся Всевидящим Отцом, что ни в чём не виноват. Его лицо стало красным от натуги, и глаза почти вылезли из орбит, а вокруг стояли наёмники, молча глядя на этот допрос. Один из них был ранен, и все желали знать, по чьему наущению была организована эта засада. И никто не сомневался, мигни Бирн хоть глазом, с него, и правда, тут же сняли бы шкуру.

Королевский барристер Хилет Тейн стоял поодаль, бледный и испуганный, прижимая к груди свою сумку со свитками, чернильницей и печатью, и тревожно оглядывался. Оно и неудивительно, не привык он к такому. К тому, что от самой границы они уже пятый раз попадают в неприятности. Несмотря на летнее перемирие, балериты не слишком-то желали видеть захватчиков на своей земле, пусть они даже и едут за невестой для самого короля. А может, именно потому, что они едут за невестой для самого короля, пусть даже союз этот и одобрил Янтарный совет. Половина кланов считала, что отдавать дочь Янтаря и Вереска в проклятую Тавирру — это всё равно, что сдаться. А для балерита это равносильно смерти без чести.

Поэтому, как только пересекли границу, Викфорд велел королевский штандарт убрать, а отряду переодеться, чтобы не привлекать внимание. Но кто-то зоркий всё же разглядел герб на его плече. Князь усмехнулся. Стрела попала точно в голову белого волка, вырвав ему зубы.

Дурной знак!

Злость понемногу отступала, и становилось понятно, что если бы их хотели убить по-настоящему, то уж точно послали бы не мальчишку с десятью стрелами против вооружённого отряда лучших тавиррских псов. И он отпустил Бирна.

— Разберёмся в Адерине, не думаю, что нам трудно будет найти хозяина этой стрелы. Найдём и вздёрнем его на городских воротах, именем короля и в назидание остальным, — громко произнёс Викфорд и спрятал стрелу в седельную сумку.

Отряд ещё некоторое время ждал, пока князю перевяжут рану, а затем торопливо направился вниз по ручью. Из леса следовало выбраться как можно скорее.

Часть 1. Замок Кинвайл

Глава 1. Свадебное платье

За месяц до происшествия в лесу…

— Матушка, матушка, ну можно мы хоть одним глазком взглянем на платье! — младшие дочери найрэ Нье'Келин окружили мать — высокую худую женщину, умоляюще вцепившись в юбки.

В другое время она отстегала бы их хворостиной и выставила за дверь, заставив трижды прочитать «Молитву о смирении» за непослушание, но сегодня Бригитта Нье'Келин была в благодушном настроении, а такое с ней бывало крайне редко.

— Хорошо, одним глазком и молча. Услышу гвалт — отошлю пасти гусей! А теперь покажите руки, не хватало ещё, чтобы вы насажали жирных пятен на суасский шёлк! — грозно произнесла почтенная мать семейства.

Осмотром рук она удовлетворилась и отпустила детей. Те сорвались с места, как стая пичуг, и помчались наверх по деревянной лестнице быстрее ветра, туда, где в спальне их двоюродной сестры Эрики на старом лоскутном одеяле было разложено невиданное великолепие — самое красивое платье из всех, какие им приходилось видеть в жизни. Свадебное платье.

Платье, и правда, оказалось изумительным. И хотя Эрика теперь была сиротой, а в доме Нье'Келин жила по доброте душевной своей тёти Бригитты, но тётя относилась к ней, как к родной дочери, и потому денег на платье не пожалела. Пусть война и обобрала этот край до последнего медяка, но при взгляде на серебристые переливы тончайшей ткани, подбитой понизу широким кружевом, всем казалось, что вместе с этим платьем в дом вернулась и частичка давно забытой радости.